Он спустился, медленно, надёжно держась за холодные металлические прутья. Лестница была скользкой. Под землёй обнаружилось тесное помещение, выложенное неровными досками. Потолок низкий, по стенам ползли промоины, а с потолка местами свисали корни деревьев — они выглядели как жилы, пронизывающие деревянную плоть. Это была землянка, настоящее убежище.

На полу стоял деревянный ящик с массивными стальными ручками. Гриша опустился перед ним, открыл крышку и заглянул внутрь. Всё здесь было аккуратно разложено: старые наручные часы, белый носовой платок с вышитыми инициалами, расческа, изящная женская брошь в форме ромашки, медальон с пожелтевшим детским фото, охотничий нож в тёмных ножнах.

Он достал диктофон, медленно повернул его в руках, провёл пальцем по корпусу.

— Моё… — пробормотал едва слышно. — Всё моё. Сокровище…

Я стоял на верхней ступени, глядя вниз, и наблюдал за Гришей. Бесшумно спустился на еще одну ступеньку, прежде чем Лазовский-младший обернулся. Конечно, он сразу меня увидел. А я сказал:

— Ну что, Григорий. Думаю, теперь мы можем поговорить по-взрослому.

Он вздрогнул, выронил диктофон. В панике схватил что-то с пола — старый крюк или железную скобу, ржавую, но тяжёлую. Замахнулся.

Я спрыгнул с последних ступеней и, пока он не успел ударить, нанёс прямой удар ногой в грудь. Он отлетел к стене — рухнул, выронив оружие. В глазах — испуг, не столько от боли, сколько от того, что его поймали. Но в тот же миг он зарычал, словно самый настоящий хищник, и бросился на меня, попытавшись вцепиться зубами мне в плечо или в шею.

Пистолет я не доставал. Небольшой шажок в сторону, чтобы уйти с линии его броска. Удар в ухо. Врезал сбоку, будто проводив инерцию Гриши кулаком. Он вписался в земляной пол, зарюхался и заскулил. Понял, что бесполезно рыпаться.

Орлов уже стоял за моей спиной. Вместе мы скрутили Гришу быстро, слаженно, без слов. Дурачок не сопротивлялся, только тяжело дышал и смотрел в сторону, будто происходящее его больше не касалось.

Следственно-оперативная группа прибыла через полчаса. Фары «уазика» выхватили из темноты полянку, свет лег на траву тусклыми, рассеянными пятнами. Накрапывал дождь. Сотрудники в плащах под моим руководством спустились вниз, осмотрели землянку, сфотографировали помещение и аккуратно подняли наверх ящик с предметами. Молодой следователь, деловитый и сосредоточенный, писал протокол осмотра. Я проследил, чтобы находку упаковали по всем правилам. Всё было аккуратно, все наши действия соответствовали букве закона, и теперь всё запротоколировано от и до.

А это было чрезвычайно важно.

Потому что в ящике хранилось не что иное, как вещи пропавших. Я выучил их фамилии наизусть и сразу узнал часы, на задней крышке которых было выбито: Сергею Котову. На память. От коллег.

От каждой жертвы убийца брал какую-то вещь и клал в ящичек. Как трофей, каким стал и диктофон.

Когда я вернулся в отдел, в кабинет без стука ворвался Лазовский-старший. В мокром от дождя костюме, с перекошенным от злости лицом, он сразу перешёл на крик:

— Что вы себе позволяете?! Моего сына всё ещё держат, как преступника! Отпустите его, немедленно! Он же не в себе, вы прекрасно знаете! Что вам ещё надо?!

Я отложил бумажки, поднял глаза.

— Леонтий Прохорович, ваш сын задержан. Проходит пока, как подозреваемый в особо тяжких преступлениях.

— Он… он же умственно отсталый. Это же…

Лазовский, влетевший сюда на полном ходу, теперь будто совсем замер, даже слова закончились у него.

— Дальнейший его статус будет определяться в ходе судебно-психиатрической экспертизы, исходя из этого мы примем процессуальное решение в ходе расследования.

— Да что вы несёте! — он снова отмер и взмахнул рукой. — Он же не преступник! Нашёл он эти вещи. Всё ходит и ходит по лесу, вот и подобрал! Он всегда что-нибудь тащит, без разбора. Это же Гришка!

— Подумайте, как ловко он набрёл именно на вещи людей, которых искали годами, — сказал я спокойно. — Ни охотники, ни грибники, ни участковые ничего подобного не находили. А он вот нашёл.

— Где тела?! — закричал Лазовский, одной рукой схватившись за мокрую полу пиджака, будто пряча эти пятна от дождя. — Если нет трупов — нет состава! Вам ли не знать!

— Вы ссылаетесь на уголовный кодекс? Или ваши познания ограничиваются телепередачами и газетами?

Он нервно развёл руками, плечи его дёрнулись, и он пошёл к двери. Я встал, произнёс в спину:

— Постойте.

— Ну что еще?

— Я вас не отпускал.

— Я тоже арестован? Это беспредел!

— Пока нет. Но вам придётся задержаться. Мы готовим санкцию на обыск вашего дома.

Он остановился, обернулся и с холодной усмешкой бросил:

— Вы, похоже, забыли, кто мы такие в этом городе. Никто не подпишет вам эту бумагу. Никто.