— Мещерский, — кивнул я. — Председатель горисполкома. У него с Шамбой связи тесные. Я это сразу заметил. Не исключено, что и он в теме. Только действовать надо быстро. Пока они не почувствовали, что к ним подбираются.

— Скажу прямо, Григорьевич… — тихо проговорил Орлов. — По моим данным, в этом деле может быть замешана почти вся местная верхушка. Поэтому официально я здесь пыхчу только по линии пропавших без вести. Работаю с тобой, так сказать по милицейской теме.

— Один? — уточнил я, хотя ответ и так был понятен.

Он кивнул.

— Да, по-тихому… Сам понимаешь, стоит сюда приехать нашей группе из Москвы, и о тишине можно сразу забыть. Сейчас мы ещё можем работать в тени, но если всплывёт хоть что-то вот из этой темы — сразу тень закончится.

— Спасибо за откровенность… Но мне главное — убийцу поймать.

Борислав Гордеевич посмотрел на меня с удивлением.

— А Гриша? Разве это не он?

— Работаем, товарищ майор, работаем…

Работа кипела. Света продолжала вести беседы с задержанным и шаг за шагом расшатывала его защиту. Федя проверял детский дом и ДЮСШ, копался в документации, пробивал связи по месту работы Анны Васильевны Лазовской и ее сына Игоря. Первая трудилась воспитателем, а второй — тренером по боксу.

Катков был, пожалуй, свободнее всех — экспертиз в производстве пока не имел, только подписывал рапорты да бумаги от своих новых сотрудников. Делал это с удовольствием, очень даже его устраивали кабинет, кресло и ощущение важности. Даже Горохов на Алексея не ворчал, как обычно он это делал. Ну, и мы не очень-то дёргали.

Сам Никита Егорович вместе с БХСС-ником ушёл с головой в счета, накладные и фактуры, которые мы изъяли на фабрике «Красная Нить». А я собирался навестить Мещерского — председателя горисполкома. Хотел поговорить по душам и потянуть за ниточку, ведущую к Шамбе. Нюх подсказывал — они завязаны. Нужно копать именно там.

Я уже тянулся за ключами от машины, собираясь ехать в горисполком, когда кто-то тихо постучал в дверь. Стучали нерешительно, так сотрудники не стучат.

— Войдите, — сказал я, не вставая.

Дверь отворилась, и в кабинет грациозно скользнула Лиза. Груня.

— Привет, — удивился я. — Ты что, забыла, что приходить в открытую опасно?

— Я слышала, в город прибыли твои московские коллеги, — сказала она, проходя к столу. Двигалась она, как будто шла по подиуму: плавно, виляя бедрами, с тем самым видом — «я знаю, что на меня смотрят». Платье — струящееся, облегающее, с вырезом на груди вызывающим, но чертовски уместным на её фигуре. — Теперь вы быстро найдёте его… Того, кто убивает. Что мне бояться?

Она улыбнулась и добавила:

— И ещё слышала, что подозреваемый у вас уже в камере.

— Есть такое, — кивнул я и, не дожидаясь, пока разговор зайдёт в излишне личную плоскость, подошёл к двери, закрыл её и повернулся.

А она уже стояла слишком близко. Полшага — и я бы уткнулся в неё носом. Ещё секунда — и её руки, наверняка, легли бы мне на шею.

Нужно было срочно что-то делать. Я шагнул вбок, в обход, и, чуть улыбнувшись, проговорил:

— Чаю?

— А-а?.. Давай, — ответила она, хотя было видно — она пришла не за чаем.

Я налил нам по кружке. Сел напротив, поставил кружку перед ней.

— Ну, рассказывай, — сказал я. — С чем пожаловала?

Лиза перекинула ногу на ногу, пригубила чай — пила так, будто это было элитное вино. Достала из кармана сигарету, но не зажгла, просто держала. Смотрела на меня, щурилась, будто искала поддержки. Сегодня не было в ней никакой вульгарности, да даже и усталости не чувствовалось. Только какое-то предвкушение.

— Опять была на выездном собрании… у своих друзей? — спросил я, давая понять. что ее дела меня нисколько не коробят. Ну, почти не коробят… красивая девка, могла бы семью завести.

— Да. Баня. Всё, как вы, мужики, любите. Веники, тосты, анекдоты и особенно про Горбачёва.

— Ну и?

— Шамба с Мещерским отпаривались в отдельной комнатке. Выпили много — и водки, и пива. Думают, стены не слышат, потеряли бдительность. Но баня, ты сам знаешь — место, где народ расслабляется, а язык развязывается.

Она чиркнула импортной зажигалкой с позолоченным орнаментом. Закурила и выжидающе взглянула на меня.

— И о чем говорили? — побарабанил я пальцами по столу в нетерпении. — Не тяни, вижу ведь, что о важном.

Она выпустила клубы дыма мне в лицо, будто бросала вызов. Я лишь улыбнулся в ответ. Ведь я ей не враг, а союзник. В том времени она погибла, а теперь — вот она, здесь, и я сделаю все, чтобы ее путь не повторился. Пока не знаю как, но сделаю.

Лиза начала рассказывать:

— Мещерский сказал: «Надо залечь. Москвич копает. Жёстко. Если дойдёт — всё рухнет.» А Шамба только пыхтел от жара и сказал: «Он не просто милиционер. Он с той стороны. Его надо или сбить с дороги, или подставить.»