Шрифт:
Он замолчал и пристально посмотрел на меня.
— Где ты это слышал?
— Где-то между небом и землёй…
— Что случилось? — спросила Зоя, открыв глаза.
Она глянула на меня, обвела взглядом белые стены, на мгновенье задержалась на чуть звенящей лампе дневного света на потолке и, наконец, уставилась на полного мужчину в белом халате. Она внимательно посмотрела на буквы «ВП», вышитые розовыми нитками на нагрудном кармане толстячка, а потом повернулась ко мне.
— Ну, и испугала же ты меня, — покачал я головой.
— Как я здесь оказалась? — с подозрением в голосе спросила она и сощурила глаза.
— На карете скорой помощи, — ответил ВП, который был врачом, «откачивавшим» Зою.
На шее у него болтался стетоскоп с тёмно-зелёными резиновыми трубками. В детстве, когда я хотел стать врачом, мечтал о таком же.
— Почему я здесь?
— Наша больница дежурная, — ответил он, — вот к нам и доставили. Я врач-невропатолог.
— Ты что, ничего не помнишь? — нахмурился я.
— Помню, не надейся!
Она буквально впилась в меня глазами, пытаясь проникнуть внутрь моей черепушки.
— Мы пошли к тому мужчине из кафе, — сказала Зоя. — И… и…
— Он, кстати, там, в коридоре, — кивнул я. — Перепугался, что у него дома с тобой такая катавасия приключилась. Он угостил нас кофе, ты помнишь? Ты сделала несколько глотков и… всё…
— Что значит, всё?
— Ну-у-у… отрубилась. Кошмар, будто мёртвая стала.
Она перевела взгляд на врача.
— Однозначно назвать причину пока сложно, — развёл он руками. — Довольно длительный обморок… Беременность мы исключили.
Она вспыхнула, стала красной, как рак и бросила на меня быстрый взгляд. Мата Хари, блин. Тоже мне… Мне даже захотелось сказать, мол не волнуйся, я не присутствовал, когда они её исключали.
— Сейчас сделаем энцефалограмму, — вздохнул док, — и будем смотреть. Мы взяли у вас кровь, но анализ будет готов только завтра. Я подозреваю у вас эпилепсию.
— Так не было никаких судорог, — покачал я головой.
— Да-да, это, очень даже возможно, — кивнул он и снова обратился к Зое. — Скажите, больная, у вас были когда-нибудь подобные приступы?
— Я никакая не больная! — с чувством воскликнула она. — Не было у меня никаких приступов!
— Хорошо-хорошо, не волнуйтесь, постарайтесь вспомнить, бывало ли у вас состояние, когда вы вдруг «замирали» на несколько секунд?
— Что?
— Бывало так, что к вам кто-то обращался, а вы не отвечали, будто уходили куда-то мыслями?
— Куда вы клоните? Не было у меня ничего такого!
— И вы не переставали отвечать на вопросы, хотя были бодрствующими?
— Нет!
— Ваше поведение не становилось замедленным или механическим?
— Вы издеваетесь? Я совершенно здорова. Лучше позовите того… товарища. Пусть он расскажет, что подсыпал в чашку.
— Ну… — сочувственно вздохнул доктор, — что бы вам не подсыпали, пока нам не известны такие вещества, которые моментально вызывают обморочное состояние. Скажите мне, есть ли у вас диабет, гипертония, заболевания сердца? Может, у родителей имеется эпилепсия или…
— У бабушки… — нахмурилась Зоя и покачала головой. — И гипертония, и диабет…
— Понятно. А инсульты были в семье? Эпилепсия?
— Нет вроде…
— Вы не волнуйтесь, пока нет никаких поводов для волнения. С таким диагнозом можно нормально жить и работать. Вы, кстати, где работаете? Не на транспорте?
— В милиции, — ответил я.
— Да?.. Ну… здесь я, конечно, ничего утверждать не могу, но нам придётся сообщить по месту работы об этой ситуации. На мой взгляд, никаких препятствий для дальнейшего несения службы нет, но это ваши ведомственные доктора лучше скажут. В любом случае, надо сначала диагноз поставить.
Вошла медсестра с большой банкой геля и кисточкой.
— Валентин Павлович, мне сказали энцефалограмму делать, да?
— Да-да, — кивнул доктор. — Кстати, возможна ещё временная форма аллергической энцефалопатии, расстройство вегетативной нервной системы, а ещё транзиторная глобальная…
Он минуты две ещё перечислял варианты диагноза.
— Доктор, хватит, я здорова! — с досадой в голосе прервала его Зоя. — Я немедленно ухожу.
Медсестра ловко натянула ей на голову полотняной чехол, с подключенными проводами и стала щёлкать тумблерами энцефалографа.