— Отлично, отлично. Давайте ваши соображения по Весёлкину, товарищи. Григорий Андреевич, вы что думаете?

— Весёлкина нужно проверить, я считаю. Провести по протоколу, который был применён ко мне.

Участники собрания переглянулись. Что?

— Я думаю, это было бы самым эффективным… Дело в том, что он, разговаривая со мной, явно демонстрировал знания будущего, а также желание его исправить. Однако некоторые моменты в его поведении кажутся мне… неоднозначными. Например, направление меня в командировку по линии ГРУ под легендой испытания для зачисления в спецшколу КГБ, вернее сразу в институт общественных наук при ЦК КПСС. Легенда представляется неудовлетворительной.

— Но вы же согласились? — нахмурился шеф.

— Согласился, — кивнул я. — Но на тот момент я ещё не был уверен в том, что Весёлкин, как и я имеет опыт перемещения.

— Мы до сих пор можем лишь предполагать это, — сказал Воронцов.

— Он сумел заинтересовать меня своим предложением. Мне хотелось понять, почему не совпадают последовательности событий из реального прошлого и из нового проживания этого же периода времени. Кроме этого, я действительно решил поступать на службу.

— В КГБ?

— На тот момент, да. Так вот, задание, как вам известно, было не учебным. И, думаю, было бы небезынтересным получить доступы к материалам по допросам этой самой Дориш на предмет выяснения её связи с Весёлкиным.

Все снова переглянулись.

— Следующее соображение. Встреча на оперативной квартире. Как вам известно, Весёлкин использовал жилплощадь скончавшейся гражданки для того, чтобы составить со мной разговор. На встрече он говорил о необходимости сохранения СССР. Не исключаю, что это является его действительной целью.

Я обвёл всех глазами. Да, отец им доверял. Если, конечно, письмо было подлинным… Но меня с этими людьми пока связывала, по сути, только вчерашняя ночь. И то, растопить недоверие она помогла им, а вот мне пока принесла только новый опыт.

— Было бы неплохо изучить его связи и действия, я имею в виду операции, которые он проводил в последнее время. Опять же хорошо было бы вникнуть в суть происходящего между ним и полковником Сёмушкиным из МВД. Я, со своей стороны, мог бы продолжить с ним сотрудничать. Но Сёмушкина пока интересует исключительно фигура Весёлкина.

— М-да… — вздохнул Воронцов, — с Сёмушкиным нужно продолжать. Да и с Весёлкиным тоже, по большому счёту. Вам есть, что добавить?

— Да, — кивнул я. — Имеются соображения общего характера. Полагаю, на основе уже изложенных мной фактов, и того, что ещё предстоит рассказать, нужно начинать готовить программу реформ. И, разумеется, программу мер по предотвращению негативных событий и так называемых точек бифуркации для недопущения катастрофы. И больших точек, и малых. Это чрезвычайно объёмная задача, просто колоссальная, поэтому нужно скорее за неё браться. Она не сводится к смене или устранению отдельных персон. Это ничего не изменит или изменит мало что. Нужно решить массу накопившихся противоречий, запустить новые процессы, сдвинуть поистине тектонические плиты. Для этого придётся подключить, а до этого найти или воспитать, прогрессивные и передовые силы в партии, отправить почти всё политбюро на пенсию, создать широкую группу историков, экономистов и юристов для разработки новой общественно-политической системы и не допустить разбалансировки и слома старой. Кроме того, сейчас, насколько мне известно, пишутся конституции союзных республик. Этот процесс нужно отменить и переформатировать. Вообще, нужно переходить к оставлению республиканским органам лишь небольшого объёма полномочий.

Никто особой радости не выразил, что можно было бы списать на выдержку и не желание проявлять показные эмоции, но было что-то ещё. Были какие-то соображения или даже возражения у ребят. Вряд ли, конечно, в ядре Комитета партконтроля собрались матёрые либералы и западники, которые спят и видят, как разделить огромную страну на части.

— Прошу прощения, — нахмурился я. — Я что-то не то говорю? Ересь какую-то или что похуже?

— Нет-нет, — с фальшивой улыбкой ответил Воронцов. — Всё правильно, большое спасибо за примерный план предотвращения развала страны. На самом деле это огромная проблема недалёкого будущего и надвигающаяся катастрофа, чудовищные результаты которой нам вскоре придётся ощутить на себе.

— Это совсем не план, Игорь Сергеевич, — развёл я руками. — Это всего лишь предположения, что нужно для начала его составления. Думаю, что даже и его составление не вполне будет возможно без привлечения широкого круга специалистов. Конечно, тут возникнет проблема соблюдения уровня секретности, но я полагаю…

— Погодите, товарищ Стрелец, не неситесь так быстро, — ответил шеф. — Николай Спиридонович, объясните, пожалуйста, что у нас к чему.

Николай Спиридонович откашлялся.

— Тут такое дело, Гриша, — начал он…

19. Служу Советскому Союзу

Николай Спиридонович нахмурился, ещё раз откашлялся, потёр шею и глянул на Воронцова.

— Игорь Сергеевич, может, я после совещания уже, так сказать в частном порядке доведу до товарища Стрельца положение?

— Ну… — развёл руками шеф, — давайте так, я не возражаю. Здесь мы уже, всё равно заканчиваем. Я согласен с товарищем Стрельцом по поводу разработки и Сёмушкина, и Весёлкина. Мы, безусловно, очень даже заинтересованы в сборе данных по этим двум фигурам. В наше время, кто имеет информацию, тот и может претендовать на… объективность. Тем более, если Весёлкин действительно окажется связан с Жужжалкой в будущем и будет проводить мероприятия по линии КГБ, нам пригодятся результаты разработки. Понимаете меня, товарищи? Нам это нужно понимать, чтобы успеть присоединиться к этому делу и прийти к финишу не последними.