Кроме Васька в комнате находились ещё четверо крепких мужчин, знающих толк в драке. А вот полковника Сёмушкина здесь не было.

— Твоя девка у нас, — прохрипел Сомов, и интеллигентный молодой человек, встретивший меня у порога, протянул мне фотографию Люси. Лицо её было перепугано, а руки скованы браслетами. Она сидела на стуле в тёмном просторном помещении.

Васёк встал и сделал пару шагов в мою сторону.

— Не напомнишь мне, что ты говорил о нашей следующей встрече? — с трудом произнёс он.

— Пожалуйста, — внешне спокойно кивнул я.

Но за этим спокойствием начиналась буря. Настоящая, грозная и ужасающая.

Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный.

То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы.

В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике…

— Я сказал, — всё ещё спокойно добавил я, — что если ты не сделаешь правильный вывод, то у тебя будет только два пути. Пенсия по инвалидности или прощальный салют над могилой. Ты что предпочитаешь?

21. Ставки повышаются

В глазах Васи Сомова вспыхнул недобрый огонь. Злой, инфернальный и жестокий.

— А чё ты мне там за Ёпэрэсэтэ тёр, не напомнишь? — подмигнул и тут же скривился он от боли.

— Могу напомнить, — кивнул я. — Он часто говорил, что даже на самую хитро закрученную жопу найдётся отвёртка.

Я тоже подмигнул и прежде, чем Васёк лопнул от ярости и злости очень резко и точно нанёс ему удар в ямочку под кадыком, туда, где шея соединяется с грудью. Я хорошенько ткнул туда двумя сложенными пальцами.

Точка малоизвестная, да и нанесение удара требует определённых навыков и хорошей проработки, но у меня получилось. Васёк моментально вышел в астрал, а его гориллоподобные товарищи, расслабленные и усыплённые чувством численного превосходства, даже не успели понять, что сейчас произошло, не то, что отреагировать.

А вот это было явным упущением с их стороны. Явным и непростительным. А если война, а если враги? Так и будете стоять, глазами хлопать и клювами щёлкать? Клесты прилетели. Знаменитая на весь мир картина Г. А. Стрельца так и называлась, «Клесты прилетели».

Сухая ты, нет в тебе искры Божьей, — запел во мне Петя Налич, которого любил один пацан-старлей из управления. — А шарм, если был, то иссяк. Высохло всё обаянье…

Для танца, скажу я вам, нужна не только безупречная техника и чувство ритма. Для танца нужна музыка. И не просто музыка. Тебя должно переть, нести на волнах этой музыки, чтобы она пронизывала тело, переплетаясь с волокнами мышц, с сосудами и жилами. И когда её вибрации начнут соединяться с вибрациями твоего сердца, а её острые резкие звуки начнут прошивать печень и серое вещество, вздымая муть, подобно крупному граду, бомбардирующему лужи на земле, тогда только и получится то, что можно назвать словом Танец.

Танцы, танцы, пустые слова — это всё, что так любишь ты!

Я крутанулся на месте, я поймал ритм, я почувствовал кураж. Это уже полдела. Дыщ, дыщ, дыщ — каждый удар получился звонким и безжалостным, как в фильме с Брюсом Ли. Дыщ, дыщ, дыщ.

А когда ты поймал кураж, ты сразу стал круче и Брюса Ли, и всех тибетских монахов. Полёт, кульбит, пробежка по воздуху, скручивание и прочие фантастические дисциплины начинают казаться детскими забавами.

Основанием ладони в подбородок одному, носком ботинка в пах другому, пяткой в висок третьему. Моя милиция меня не бережёт. Она со мной дерётся. А вот так не хочешь?

Сука, припечатал мне в грудину. Нет, они, конечно, не были несмышлёными детьми и неумехами, но укротить бешеный огонь было не в их власти. А я стал этим огнём. Кто говорил, что холодный синтез невозможен? Так могли сказать только враги России.

Интеллигент, впустивший меня в квартиру, отскочил в сторону, умный мальчик. Он не лез на рожон, не пытался пробить мне по почкам и по другим частям тела. Нет, он расстегнул кобуру и вынул штатный ПМ. Ну, что же, самое время. Замес пошёл совсем нешуточный.

У Шпака — куртка, у посла — медальон. А Васька Оське — два зуб a кор eнных…

Если под этой квартирой находились мирные жители, они уже звонили в пожарную и милицию… Сука! Стулом по спине! Разве можно такие гадости делать? Мне семьдесят три, вообще-то! Никакого уважения!

Я подхватил поваленную набок тяжеленную хрустальную вазу. Не взял в руку, а подцепил, подопнул и с размаху обрушил на голову здоровенного козлища, разбившего об меня стул практически мадам Петуховой.