Тем не менее, как он всегда подчеркивал Эйслинн и Джерроду, когда тот еще был в Дундуране, выслушивать их жалобы — обязанность сеньора. Сеньоры Эйреана правили своими владениями на благо всех — знати, ремесленников и торговцев, фермеров.

— Это система из многих частей, — он любил говорить, — и каждая часть должна работать вместе с другими, чтобы быть наиболее эффективной».

Джеррод всегда закатывал глаза, но Эйслинн находила утешение в знакомой метафоре. Это было то, что ее логический ум мог постичь, и она никогда не уставала от острот отца. Ей нравилось напоминание о том, что их семья была частью единого целого, их роль заключалась в поддержании бесперебойной работы системы.

Неприятно знакомый спазм в животе сопровождал мысль о том, что однажды она станет сеньором Дарроу. За последние десятилетия эйреанская знать начала придерживаться более пирросского стиля наследования, от отца к старшему сыну, благодаря королю Мариусу, наполовину пирросси, и его кузенам-пирросси, которые теперь доминировали при дворе в столице Глинны. Имея, пусть и младшего, брата, Эйслинн всю свою жизнь предполагала, что бремя ответственности никогда не ляжет на ее плечи, даже если она все равно выполняла многие обязанности в отсутствие Джеррода.

Единственной новой ответственностью, которая ей по-настоящему нравилась, была задача, которую совсем недавно поставил перед ней отец: объединить всех иных людей, которые собирались поселиться в Дарроуленде. Когда-то, более пятидесяти лет назад, нелюди были обычным явлением в человеческих королевствах Каледон, Эйреан и Пиррос. Однако большинство бежало во время войн за престолонаследие, когда королевская семья Эйреан раскололась и многих унесло течением в попытке уничтожить друг друга. После десятилетий борьбы раскол был устранен только союзом дальних кузенов, наполовину пирросского принца Мариуса и полноправной эйреанской принцессы Игрейны, ныне короля и королевы Эйреана. Однако, несмотря на тридцать лет относительного мира с момента их помолвки, иные народы до сих пор не вернулись в Эйреан в сколько-нибудь значимом количестве.

Так было до тех пор, пока ее подруга Сорча не вернулась после тяжелого испытания, выйдя замуж за полуорка из диких земель юга. Орек был милым и делал ее подругу безумно счастливой. Его присутствие и союз с Сорчей открыли возможность принять обратно больше иных людей, чему ее отец стремился способствовать.

— Наличие прочных связей с другими может только укрепить владения, — так он считал.

У нее уже были идеи о том, где иные люди могли бы поселиться, несколько избранных мест недалеко от различных городов и деревень за пределами Дундурана. Ее отец счел разумным для них обосноваться поблизости, но не непосредственно на территории существующих деревень: они не могли заставить своих подданых немедленно принять новоприбывших. Тем не менее, если верить слухам из таверн, мантикоры, например, уже были довольно популярны.

Количество иных людей, прибывающих в Дарроуленд, начало расти, и Эйслинн была взволнована открывающимися перспективами. В ближайшее время ей нужно будет съездить в поместье Брэдей, чтобы Орек представил ее всем вновь прибывшим.

Другие ее обязанности были гораздо менее… приятными. Или совсем неприятными, а именно, встречать гостей и организовывать банкеты. Всегда находился какой-нибудь лорденок или магистрат, ожидающий, что его развлекут и с ним поболтают. Это был своего рода обмен мнениями, в котором Эйслинн всегда чувствовала себя на шаг позади. Она не совсем понимала легкость, с которой некоторые без приглашения врывались в чужие дома и ожидали, что все остановится ради них. Отвратительно.

— Простите меня, милорд, но, возможно, мы все почувствуем себя увереннее в вашем решении, если ваша наследница окажет любезность и уделит внимание нам, а не рисованию.

Перо Эйслинн замерло, как и весь разговор. Она подняла глаза и обнаружила, что все уставились на нее со смешанным выражением лиц. Потребовалась практика, но теперь она была довольно хороша в определении эмоций, и помогло то, что большинство из тех, что в настоящее время были направлены на нее, были похожи — общее раздражение.

— Я еще даже ничего не сказала, — проворчала она себе под нос.

Говоривший мужчина, барон Морро, величественно восседал за столом напротив нее, его борода подергивалась. От пристальных взглядов и внезапной тишины ей захотелось вжаться в кресло, но Эйслинн держалась прямо и встречала каждый пристальный взгляд.

— Никогда не отводи взгляд первой, — наставляла ее мать, — тебе не нужно быть воинственной или грубой, но и не дрогни.

Эйслинн считала вдохи, прислушиваясь к совету матери. Рядом с ней ее отец наклонился вперед, сложив руки на полированную поверхность стола.

— Если вам нужны мои заверения, барон Морро, будьте уверены, что моя дочь внимательно слушает и уловила каждое слово.

Морро фыркнул из-под своей впечатляющей бороды, чересчур длинные усы подергивались под носом. Эйслинн отвела взгляд, прежде чем зациклилась на неровном срезе волос у его губ.

Ее отец жестом попросил ее говорить.

— Я не рисую, — объяснила Эйслинн, — я набрасываю планы нового моста, который мы намерены построить вверх по реке вместо существующего, чтобы разгрузить и расширить промышленную часть Дундурана. Занимать руки работой помогает мне слушать.