Это вызвало у мужчины улыбку в бороду. Откинувшись на спинку стула, Дарроу усмехнулся:

— Хороший топор далеко продвинет тебя в этом мире, — он кивнул и посмотрел на Орека. — Ты за него поручишься?

— Конечно, милорд.

— Очень хорошо, — поднявшись со своего места, Дарроу спустился по трем пологим ступенькам и протянул Хакону руку. — Добро пожаловать в замок Дундуран, Хакон Зеленый Кулак.

Грудь Хакона сжалась от изумления, он взял руку лорда и пожал ее по-человечески. Рукопожатие лорда было крепким, и Хакон ответил на него, гордость заставила его выпрямиться.

Все, на что он надеялся, все, чего он хотел, происходило. Он едва мог дышать, опасаясь, что все исчезнет быстрее, чем вспугнутый олень на охоте.

— Я не подведу вас, милорд.

Дарроу похлопал его по плечу.

— Подожди, пока не встретишь нашего главного кузнеца Фергаса, прежде чем давать слишком много обещаний, — засмеялся он.

Когда Дарроу повернулся, чтобы пожать руку Ореку, тот сказал:

— Есть еще желающие получить аудиенцию, когда у вас будет время, милорд.

— Слух, конечно, распространился, — сказал Дарроу. — Я рад этому. Но в следующий раз, когда ты придешь, тебе понадобится Эйслинн. Я назначаю ее ответственной за это — она будет присматривать за всем и решать, что можно сделать, — и, наклонившись, он заговорщицки сказал: — Уверен, что она и Сорча разберутся со всем за полдня.

— Без сомнения, — согласился Орек, и в его взгляде появилась нежность при упоминании своей пары.

Разговор зашел о Сорче и о том, что скоро прибудет последняя партия лошадей, которых она тренировала, но Хакон слушал вполуха. Его внимание привлекли мощные арки и широкий пролет большого зала. Чудо инженерной мысли и мастерство исполнения.

Именно с этой горы камней должен был начаться его путь, и он наслаждался мыслью оставить свой след в таком великолепном месте.

Ему дали шанс. Теперь он был полон решимости устроить свою жизнь здесь, используя силу своей руки и глубину своего мастерства. Жизнь, о которой он мечтал, только началась.

4

?

Эйслинн спешила по коридору, раздосадованная тем, что опоздала на заседание летнего совета, но в то же время с ужасом думая о том, что ей вообще придется на нем присутствовать. С тех пор как прибыли все вассалы и йомены, Эйслинн не знала ни минуты покоя.

Ее юбки шуршали по каменному полу, когда Бренна суетилась позади. Шателен недовольно пробормотала о том, как опаздывает Эйслинн, и как это будет выглядеть, пытаясь воткнуть ненужные жемчужные шпильки в незамысловатую косу Эйслинн.

Остановившись перед арочным дверным проемом зала совета, окруженным с обеих сторон охранниками, Эйслинн прикусила щеку и напомнила себе проявить понимание. Бренна воспользовалась моментом, чтобы повязать шелковую ленту вокруг талии, как будто это могло скрыть простоту сегодняшнего платья.

— Оставь это, Бренна, — сказала она с уставшим видом. — То, что я ношу, для них не имеет большого значения.

Бренна нахмурилась в ответ, на ее лице появилось знакомое выражение неодобрения.

— То, что носит будущий сеньор Дарроу, имеет большое значение. Особенно сейчас.

Теперь, когда Эйслинн была наследницей, она это имела в виду.

— Когда вы закончите здесь, нам еще предстоит посетить завтрашний банкет и дневные развлечения. Эрл Старли и леди Лизбет попросили предоставить им разные комнаты на ночь.

— Предоставь им разные комнаты, — пробормотала Эйслинн себе под нос.

Бренна недовольно фыркнула.

Когда охранник открыл перед ней дверь комнаты, Эйлинн шагнула вперед, оставив Бренну позади, и проскользнула на совещание, которое уже шло полным ходом.

Словесная перепалка вассалов, перебивающих друг друга, не смолкала, но стихла, когда она посмотрела на тридцать вассалов и йоменов Дарроуленда. Мать подготовила ее к таким моментам, и, даже если внезапное внимание и тот факт, что она опоздала, раздражали ее, как грубая шерсть, она хорошо помнила уроки матери. Эйслинн высоко подняла голову и скользнула через зал, заняв место справа от отца.

— Никогда не спеши. Войди в комнату, как будто она твоя.

Поэтому она не торопилась и не стала извиняться, просто положила блокнот на стол и открыла его на чистой странице, чтобы начать новый набросок своего последнего дизайна.

Однако она заметила, как отец бросил на нее веселый, хотя и раздраженный взгляд — тот, с которым Эйслинн была слишком хорошо знакома. Скромно склонив голову, она подмигнула ему в ответ.

Собрание вокруг них возобновилось, маркграф Краван продолжил свои жалобы по поводу сборов с предстоящего урожая в этом году. Казалось, что проводить сезонные встречи с вассалами и йоменами, чтобы выслушать их жалобы на слишком высокие налоги, было освященной веками традицией. Эйслинн не могла припомнить времени, когда ее отец сам не жаловался за ужином на долги перед короной и недовольство, которое он выслушивал из-за этого от землевладельцев.