— Эта малышка будет обожать бегать босиком по замку, вот увидишь, — ворчала Эйслинн, пытаясь наконец одеть Рози.

— Прямо как её мать? — поддразнил он, зашнуровывая её корсет сзади.

В ответ получил сердитый взгляд через плечо:

— Только не вставай на её сторону.

Хакон лишь рассмеялся.

Когда Рози наконец оказалась одета, насколько это было возможно, а Эйслинн — в удобном для кормления платье, с золотистыми волнами сияющих волос, Хакон на мгновение замер, любуясь своей маленькой семьёй. Что-то глубокое и первобытное в нём ликовало при виде их в одинаковых синих тонах Дарроу. Они были единым целым.

Эйслинн протянула ему Рози, но он тут же вернул ребёнка обратно:

— Ты неси её, а я понесу тебя.

Пригнувшись, он поднял свою пару на руки, её длинная юбка ниспадала на его предплечья, а Рози крепко лежала у неё в руках.

— Я могу ходить. Почти, — покраснела Эйслинн.

— Ты уже ходила сегодня утром, — напомнил он.

Она героически добралась до столовой на завтрак. Персонал встал, аплодируя, а ликующие крики не стихали так долго, что Хью пришлось выйти из кухни и прикрикнуть на всех, чтобы ели, пока не остыло.

— Это правда, — Эйслинн прижалась головой к его плечу, пока они шли. — И я считаю, что на твоих руках лучший способ передвижения.

Хакон рассмеялся:

— Самая почётная из моих обязанностей, миледи.

— Пожалуй, я заставлю тебя носить меня вечно.

— Осторожнее, а то я восприму это всерьёз.

Эйслинн рассмеялась, уткнувшись в его шею, и Рози тут же подхватила смех.

К тому моменту, как они достигли Большого зала, все трое смеялись. Стражи у задних дверей ухмыльнулись при виде этой картины прежде чем распахнуть створки:

— Миледи, милорд, — приветствовали они, улыбаясь, когда Рози уставилась на них.

При их входе церемониймейстер трижды ударил жезлом с металлическим наконечником о пол, прежде чем возвестить:

— Их светлости леди Эйслинн, лорд-консорт Хакон и леди Рослинн.

Зал взорвался возбуждённым гулом. Хакон окинул взглядом собравшиеся любопытные лица — народу было куда больше, чем предрекал Меррик. Но чего ещё ожидать, когда все жаждали увидеть наследницу Дарроу?

Хакон твёрдо настоял, что представление Рози народу состоится только когда Эйслинн полностью восстановится — ни минутой раньше. Он пришёл в ужас, узнав, что знатных матерей и младенцев обычно выставляют на всеобщее обозрение через день после родов, и предельно ясно дал понять Меррику: с его женой и дочерью такого не случится.

Его тесть без возражений согласился и, к счастью, сдерживал напор вассалов, жаждавших поздравить и увидеть новую наследницу.

Хакон почувствовал, как Эйслинн напряглась от неожиданности при виде такого скопления людей. Рози тоже уловила перемену и издала неуверенный звук.

— Они все рады тебя видеть, — прошептал Хакон.

— Вот бы это было взаимно, — ответила шёпотом Эйслинн.

Он быстро поцеловал её в висок, поднимаясь на помост.

Меррик уже стоял у своего трона, тепло улыбаясь. За последние годы он сильно постарел — тяжёлая болезнь украла его жизненные силы. Эйслинн силой воли выходила его, и хотя он стал слабее, смирился с уменьшением своих обязанностей. Появление внучки, казалось, вдохнуло в него новую жизнь — он постоянно искал повод унести Рози на пару часов.

Меррик протянул руки, и Хакон осторожно усадил Эйслинн на отцовский трон. Она взглянула на него широкими тревожными глазами — её беспокойство отдавалось в их связи.

— Они пришли ради тебя и Рози, — успокоил он её.

Поднявшись, он занял своё обычное место рядом с троном.

Меррик наклонился, чтобы поцеловать дочь и внучку. Рози рассмеялась, ухватившись за его бороду — свою любимую игрушку.

Собравшиеся затаили дыхание, когда Меррик и Хакон встали по обе стороны от Эйслинн с малышкой. Хакон узнавал лица: мэр Догерти и городские старейшины; все гильдейские мастера; Морро, Старли, Бургонь, Холт и другие вассалы; Алларион с молодой женой; мантикоры, полуорки, гарпии с человеческими супругами. В первом ряду стояли Орек и Сорча с семейством — их новорождённый сын Финн мирно спал на руках у матери.

Совместные беременности лишь укрепили дружбу между Эйслинн и Сорчей, а также Хаконом и Ореком. Финн появился на свет всего двумя неделями раньше Рози, и Хакон предвкушал, как они подружатся, когда подрастут.

Среди толпы было множество полукровок и иных разных видов — Дарроуленд стал домом для десятков иных людей и их человеческих пар. На землях, которые Хакон обменял мантикорам, выросла целая деревня, и все её обитатели яро преданы сюзерену и наследнице, давшим им этот шанс.

Хакон смотрел на Эйслинн, и сердце его распирало от гордости при виде её с дочерью на руках. Она всё ещё выглядела задумчивой, но плечи её были расправлены, спина прямая. Рози же с любопытством разглядывала толпу, изучая свой народ.

В первые дни после родов Эйслинн плакала от страха за будущее дочери. Примет ли народ Дарроуленда свою зеленокожую наследницу?

— Я, Меррик Дарроу, сюзерен этих земель, — провозгласил он, — имею честь представить свою первую внучку. Отныне я признаю её Рослинн Дарроу, плотью от плоти моей, законной наследницей Дарроуленда.

Толпа замерла, созерцая Эйслинн и Рози, пока Меррик сделал паузу, позволяя словам прозвучать.

— Кто здесь готов принести клятву верности моей дочери, крови от крови моей? — голос Эйслинн звонко разнёсся под сводами Большого зала.