Гребаная судьба, так не должно было быть!

Все внутри него, все его надежды, мечты и устремления взметнулись под натиском зверя, который уже был уверен. Он чувствовал, что разрывается надвое, между двумя желаниями, двумя судьбами, и беспокоился, что стоит на краю пропасти, слишком высокой и опасной, чтобы в нее броситься.

Что на самом деле могло ожидать его, если бы он прыгнул? Ни единого варианта, что она была бы его парой, в безопасности и комфорте в усадьбе, которую он построил бы для нее.

Этой мечте никогда не суждено сбыться.

Значит, она не может быть твоей парой.

Правда пронзила его до мозга костей, до самого его духа. Его сердце треснуло от напряжения.

Хакон ошеломленно наблюдал, как леди Эйслинн и Алларион пришли к какому-то соглашению. Фейри проводил ее обратно и, поклонившись Сорче в последний раз, одним изящным движением запрыгнул на спину Белларанда, описав дугу плащом.

— Миледи, — произнес он нараспев, и затем единорог повернулся к лесу.

Никто не произнес ни слова, пока эти двое не скрылись между деревьями.

Сорча выдохнула.

— Ну, это было нечто.

— Чего он хотел? — спросил Хакон, не в силах сдержать отчаянный лай в голосе.

Он чувствовал, что все смотрят на него, но ему было все равно. Ему нужен был ответ, как следующий вдох, неведение ползало по нему, как кусачие муравьи.

— Он хочет заявить права на заброшенное поместье на северной стороне леса, — сказала леди Эйслинн с непроницаемым выражением лица.

— Скарборо? — переспросила Сорча.

— Да. Он снова отправит мне прошение. Предыдущие, должно быть, потерялись… или отец забыл их отправить. Мне придется разобраться с этим.

Ее ответы были достаточным утешением, чтобы загнать зверя обратно в клетку его ребер. С усилием его гнев остыл, и урчание в груди утихло.

Когда он взглянул на Орека, его друг лишь серьезно посмотрел в ответ.

Больше не нужно ничего говорить.

— Нам следует вернуться до наступления темноты, миледи, — сказал один из рыцарей.

Леди Эйслинн согласилась, и так были сказаны слова прощания и даны обещания о будущих визитах. Хакон по-человечески пожал руку Ореку и получил легкий поцелуй в щеку от Сорчи. Все дети Брэдей в последний раз похлопали Вульфа по спине и добились от леди Эйслинн обещания еще большего количества подарков в ее следующий приезд.

Хакон протянул руку, чтобы помочь ей забраться в двуколку. Она без колебаний взяла ее, проведя своей ладонью по его. Дрожь пробежала от его руки вниз по позвоночнику, и он не смог удержаться от глубокого вдоха, впитывая ее сладкий аромат.

Судьба, я глупый самец.

Он забрался вслед за ней, дети захихикали, увидев, как двуколка покачнулась под его весом. Устроившись, они помахали на прощание, когда рыцари сели на коней.

Легко взмахнув поводьями леди Эйслинн вернула их на дорогу, по пути домой в Дундуран.

День давно пошел на убыль, и стемнеет еще до того, как они доберутся до окраин города. Тем не менее, Хакон не воспринял бы это как должное — он знал, что немного времени с ней успокоит его.

Он открыл рот, чтобы задать ей вопрос, побудив обсудить что-то из ее интересов, когда она первая повернулась к нему, ее глаза блестели от любопытства, и сказала:

— Расскажи мне все, что ты знаешь о фейри — и единорогах.

10

?

Даже если он никогда не сможет заполучить ее в качестве своей пары, Хакон решил, что мог бы, по крайней мере, быть другом леди Эйслинн. Конечно, это было бы хорошо. Это насытило бы зверя, который был беспокойным и несчастным, пока она не рядом, и дало бы его более разумной голове время выбрать кого-то, с кем он действительно мог бы построить жизнь.

Его зверь, возможно, и ворчал при этой мысли, но Хакон знал, что фантазии ни к чему не приведут. Жизнь, которую он планировал построить, должна была быть простой и стабильной. Та, что была у его бабушки и дедушки.

Поэтому он мог поболтать с наследницей, восхититься ее умом и сконструировать для нее новые хитроумные приспособления, чтобы доставить ей удовольствие. Если так случилось, что он сохранил в памяти образ ее улыбки, золотистый оттенок ее кудрей, освещенных послеполуденным солнцем, или угол наклона ее бровей, когда она ломала голову над проблемой, что ж, пусть будет так.