— Вы говорите, сударыни, чай был весьма дорог?

Обе дамы заинтересованно и благосклонно кивнули.

Я продолжил:

— Следовательно, он привлёк внимание фабрикаторов — изготовителей поддельной продукции. Кто-то из таких аферистов использует спитой и затем высушенный заново чай. Кто-то подмешивает в настоящий чай листья самых различных растений: сливы, ясеня, тополя, бука, вяза, бузины и дуба. Всё это не могло не сказаться на качестве. Ну, и чтобы прикрыть не премиальный вкус напитка, стали добавлять в него молоко.

— Какие ужасы вы рассказывает, Джордж! — леди Фоссет чуть не поперхнулась и закашлялась.

— Увы, это ещё не всё. Замечу, что и само молоко легко становится объектом фальсификаций. Его разбавляют водой, добавляют в него соду или известь.

— Откуда вы это знаете, Джордж? — любопытство так и сквозило в голосе Лизы.

— Из отчётов нашего полицейского департамента, — я как раз на днях прочитал несколько реляций о накрытии шайки фальсификаторов продуктов, поставлявших свои «произведения» в бакалейные и молочные лавки Саутворка. Так что, полагаю, молоко стали смешивать с чаем, чтобы скрыть дрянное качество сырья или резкий вкус продукта.

— К счастью, я лично знаю наших поставщиков много лет, и за все эти годы не имела к ним ни малейших нареканий, — заметила леди Фоссет.

Мы продолжили светское общение под крохотные бисквиты со взбитыми сливками. И расстались безмерно довольные друг другом.

Были ли вкусны бисквиты? Не помню. В память врезались только завитки волос Лизы над склонённой над чашкой чая шейкой или нежный румянец на её щеках.

Лошадка нетерпеливо перебирала ногами, позвякивая то и дело подковами по мостовой. Кэбмен дремал на облучке, прикрывшись полями широкой, видавшей всякие лондонские виды шляпы.

Сидящий в одиночестве в глубине повозки мужчина, внимательно наблюдал, как экстраординарный инспектор Скотланд-Ярда Джордж Лестрейд покидал особняк леди Фоссет.

Сыщик двинулся прочь по улице, не подозревая, что стал объектом слежки.

Пассажир саданул набалдашником трости в крышу кабины, пробуждая кэбмена.

— Трогай за этим рыжим!

Кэбмен цокнул, свистнул кнутом, лошадка всхрапнула, дернула и бодро повлеклась по лондонской мостовой вслед за удалявшимся пешком рыжеволосым мужчиной.

Кэб с пассажиром, в котором студенты Йоркширского научного колледжа без особого труда могли бы узнать своего профессора Джеймса Мортимера, тащился за рыжим до самых дверей постоялого двора мадам Беркли.

— Что дальше, сэр? — спросил кэбмен, натягивая вожжи.

Мортимер протянул ему несколько монет.

— Ждём, когда он выйдет.

— А если это будет следующим утром, сэр? Моя каурая устала и хочет есть, да и у меня самого кишки уже прилипли к позвоночнику.

— Я щедро оплачу твои услуги, любезнейший.

— Да благословит вас господь за вашу щедрость! Это самые прекрасные слова, которые я услышал за сегодня!

— Полагаю, звон моих монет станет для тебя музыкой, — усмехнулся профессор.

Кэбмен, кряхтя, спустился со своего облучка и заглянул к пассажиру в кабину.

— Прощения просим, мистер: у вас под сиденьем лежит ужин для каурой.

Профессор Мортимер потеснился, чтобы кэбмен смог достать у него из-под сиденья увесистую охапку сена.

Извозчик сунул её в торбу и повесил на шею лошадке.

— Кушай, кушай, родная! Заслужила…

Каурая аппетитно захрустела угощением.

Кэбмен вытащил из кармана яблоко, вытер не слишком свежим носовым платком. Его жёлтые от табака редкие зубы, знававшие гораздо лучшие времена, с хрустом впились в зелёный бок яблока.

Огрызок кэбмен скормил лошади. Затем вернулся на козлы и превратился в сплошное ожидание.

Тоби валялся на подстилке и предавался блаженному безделью. Его собачья жизнь вполне удалась: Мэгги накормила его от кухонных щедрот вкусными мясными обрезками.

Я попытался собрать мысли в кучу. Если с миссис Грэй, её супругом и несчастным О’Райли наступила полная ясность, то со странным покушением на меня и ранением сэра Эдмунда Хендерсона, ситуация всё ещё выглядела до крайности запутанной.

Я порылся в столе и извлёк из ящика конверт с таинственным письмом мистеру О’Риордану, тому самому американскому ганфайтеру, стрелявшему в меня, а попавшему в моего шефа.

Что если…

Я снова бросил взгляд на Тоби.

Пёсель, как почувствовал, и перевернулся на спину, умильно поджав лапы, приглашая меня почесать ему лохматое пузо.