— Мистер, не желаете почистить вашу обувь? — окликнул нас пацан лет десяти-двенадцати, примостившийся на стоящей «попом» деревянной бочке.

— Нет! — огрызнулся Беллинг.

Похоже я пробил хорошую брешь в выделенных ему казённых финансах.

Обмыв грязный башмак в луже, Беллинг показал на трёхэтажное здание напротив.

Оно выглядело уродливым и ветхим. Многочисленные почерневшие от сырости и старости балконы, облепившие все этажи, кроме первого, вызывали у любого, кто их видел, только один справедливый вопрос: когда они окончательно сгниют и рухнут?

— Сюда, Джордж.

— Какое имя носит сия гордая обитель?

— По-моему, никакого. Постоялый двор и всё тут. А заправляет всем чудесная хозяйка — мадам Беркли… Её тут каждая собака знает.

— Пойдёмте смотреть мои апартаменты.

Что это не «пять звёзд», а где-то «минус пять» или даже «шесть», я понял, когда только глядел на постоялый двор снаружи. Войдя, я мысленно скинул ещё столько же баллов.

— Беллинг, предлагаю вернуться. В Бедламе мне нравилось гораздо сильнее.

— Невозможно, Лестрейд. Ваше двухнедельное пребывание уже оплачено. Деньги возврату не подлежат, — прошептал он.

Всё что могло скрипеть под ногами, скрипело, что могло шататься — шаталось, упасть — падало. А ещё запах… Если так пахнет здешняя еда из обещанного «all inclusive», я вряд ли вылезу из здешнего туалета типа сортир.

Что-то коснулось моего плеча.

Я повернулся.

— Прошу прощения, мистер, — низким вульгарным тоном произнесло стоявшее в углу создание, которое обмахивалось большим китайским веером.

Краешком этого самого веера она и задела моё плечо. И вряд ли случайно.

У создания было грубое, будто вырубленное топором, лицо, покрытое слоями «штукатурки».

И пусть таких слоёв была целая куча (не считая ещё и румян), они могли бы больше помочь фасаду постоялого двора, чем этой несчастной. Всё равно сквозь них просвечивали её рябые щёки и не менее рябой и дырчатый как головка сыра, нос.

Он открыла рот, чтобы одарить меня ослепительной улыбкой…

Боже мой, лучше бы она этого не делала. Её редкие черные зубы, а вернее — обломки зубов, в первую очередь наводили на мысли о кладбище старых кораблей. Что касается вожделения… Даже у меня, после столь долгого периода воздержания, весь сексуальный аппетит тут же ушёл куда-то глубоко в ноль.

— Чем могу услужить, господа? — отвлёк меня от созерцания этого «ужас-ужас» голос, принадлежавший другой женщине.

— Мадам Беркли, — обрадовался мой сопровождающий.

— Мистер Беллинг… А этот молодой человек и есть тот самый гость, который проживёт под крышей моего славного дома две незабываемых недели?

— Он самый. Мистер Лестрейд, прошу любить и жаловать! — представил меня Беллинг.

Я вежливо опустил подбородок.

— Мы подобрали вам самую лучшую комнату… Она находится на втором этаже… Я позову служанку, и она вам всё покажет… — заговорила мадам.

— Благодарю… Скажите, а служанка тоже входит в пансион?

— Простите, я вас не понимаю… — заморгала мадам.

— Всё вы прекрасно понимаете. Думаете было сложно сообразить, что ваш постоялый двор на самом деле обычный бордель, который не сильно-то маскируется, — спокойно произнёс я.

Беллинг наступил мне на ногу.

— Беллинг, не надо плющить мою обувь. Боюсь, ты ещё не до конца отмыл свои башмаки, — огрызнулся я.

— Господа, право слово, вы очень и очень сильно ошибаетесь… Да, у меня снимают комнаты незамужние девушки… Их несколько, но все они работают, а двери этого дома запираются каждый день в одиннадцать часов вечера… — поспешно и совсем не убедительно стала оправдываться мадам Беркли.

— Все двери или только парадный вход? — усмехнулся я и переключился на сопровождающего:

— Беллинг, скажи, кто тебе рекомендовал это место? Только честно…

— Мне… Мне его посоветовали на вокзале… — выдавил тот.

— Ясно… Ладно, так и быть: поскольку за всё заплачено, я поживу здесь эти две недели, но… мадам Беркли… если хоть одна из постоялиц двора сунется ко мне… Клянусь всеми святыми, я сделаю всё, чтобы от вашего двора камня на камне не осталось! Надеюсь, мы поняли друг друга…

— П-поняли, — кивнула мадам.

В её взгляде смешались разные чувства: от ненависти и страха до… до любопытства.

Видимо, она не читала свежих газет. В них было как минимум три моих фотографии. Правда, довольно старых и некачественных.

К тому же тот Лестрейд носил величавые усы и роскошные баки, а я принял волевое решение усовершенствовать его «лук», подогнав к канонам моего времени.

— Беллинг…

— Простите, мистер Лестрейд… Я… Мне пора… Надо ехать на вокзал… Мой поезд скоро уходит…