Когда игра в оставшиеся мгновения окончательно заканчивается, и мы фиксируем результат 28:25, вся наша команда мчится ко мне, ликуя. Ребята подхватывают меня на руки, крича от радости. Я слышу, как скандируют «Тигры! Тигры!», словно это победный гимн. Впервые понимаю, насколько велико счастье настоящей командной победы.

Когда меня наконец опускают на землю, первыми ко мне подбегают тренеры, поздравляя и похлопывая по плечу. А тут же — мой лучший друг Итан, весь раскрасневшийся от эмоций:

— Брюс! Да ты просто сумасшедший! — взахлёб кричит он, обнимая меня. — Пробежал всё поле, да тебя раза четыре могли сбить, я уже думал, всё… Но ты каким-то чудом ускользал от каждого захвата!

— Спасибо, Итан, — говорю я, отдуваясь. — До сих пор не верю, что удалось…

Я оглядываюсь, сердце всё ещё бьётся в бешеном ритме, и вдруг замечаю: Лили нигде не видно. Она обещала прийти, болеть за меня, должна была стоять где-то на трибунах.

— Итан, ты не видел Лили? Она ведь говорила, что будет здесь, — спрашиваю я, беспокойство уже пульсирует где-то внутри.

— Видел, — кивает он, осматриваясь. — Она приходила в третьей четверти, сказала, что отойдёт в буфет за водой. Я что-то даже не заметил, как долго её нет. Теперь, когда ты спрашиваешь, понимаю, что она действительно задерживается.

У меня похолодело внутри. В груди шевельнулась тревога, которая быстро переросла в панический страх. «Что могло случиться?» — задаю я себе вопрос.

— Пойдём, поищем её, — предлагаю я другу, стараясь говорить ровно, хотя внутри всё дрожит.

— Согласен. Теперь мне тоже не по себе, — тихо отвечает Итан.

Незаметно для остальных мы выбираемся из торжественной толпы, которая продолжает ликовать у центра поля, и разделяемся, чтобы охватить как можно большую территорию стадиона. Я забегаю за трибуны, где никого нет, и, убедившись, что меня не видят, перехожу на сверхскорость. В мгновение ока оббегаю коридоры, раздевалки, тренерские помещения — всё, куда только можно проникнуть. Перед глазами мелькают картинки: пустые комнаты, узкие проходы, сверкающие кафельные стены, но Лили нигде нет. Я резко останавливаюсь и пытаюсь сосредоточиться, вспомнив о своей особой способности слуха, которая иногда включается в стрессовых ситуациях. В висках появляется лёгкое покалывание, но уже без дикой боли, которая была в первые разы. Я закрываю глаза и вслушиваюсь.

Сквозь какофонию голосов, крики радости и звуки хлопков с трибун, как будто пробивается тихий, но отчаянный стон. Этот голос я узнал бы среди тысячи — Лили. Из обрывков её приглушённого плача и приглушённой мольбы понимаю, что она в какой-то беде и зовёт на помощь. Концентрация на месте: «Это же кабинет школьной журналистики, — догадываюсь я. — Значит, она внутри здания, а не за пределами стадиона!»

Секунду спустя я уже там, в коридоре школы. Пинком распахиваю дверь с табличкой «Журналистика». Внутри царит беспорядок: опрокинутые стулья, листы бумаги и оборудование разбросаны повсюду. Лили лежит на полу, съёжившись, прижавшись к холодной поверхности; я вижу, как она тяжело дышит, но она в отключке. Над ней склонился какой-то незнакомец. Кожа его бледна, глаза горят, а из полуоткрытого рта выглядывают острые клыки. Он слышит, как я врываюсь, оборачивается и издаёт шипящий звук, больше похожий на звериный рык.

«Вампир!» — осознаю я, и внутри меня мгновенно вспыхивает гнев, смешанный с ужасом. «Чёрт, ещё бы чуть-чуть, и Лили бы…» — эта мысль за долю секунды накрывает меня волной ярости. Я забываю всё — и о скрытии сил, и о том, что не умею ещё толком контролировать свою силу. С диким рыком кидаюсь к нему, занося руку для удара.

Удар получается настолько мощным, что соперника буквально разрывает на части, словно подорвав изнутри. Противоестественный всплеск силы вырывается сквозь меня, и всё заканчивается за считаные мгновения: кровавые ошмётки и брызги разлетаются по кабинету. Красные капли перемешиваются с бумагами и мебелью, оставляя лужи на полу и пятна на стенах. Я в шоке застываю посреди этого кошмара. Мою форму и руки заливает вязкая, тёплая кровь, её металлический запах перекрывает весь воздух вокруг. Не веря в то, что произошло, я смотрю на то, что осталось от напавшего. Лили, лежит без сознания и не видит всего этого.

И тут в коридоре слышатся чьи-то шаги, а затем в дверях появляется высокий мужчина в чёрной кожаной куртке, с тёмными очками и хмурым, но бесстрастным лицом. Это Блэйд — тот самый охотник на вампиров, которого я уже видел в городе. Он осматривает комнату и, заметив искорёженное тело вампира, криво усмехается.

— Да, такое я видел только раз, когда сбросил одного кровососа под поезд, — произносит он негромко, но выразительно. — Похоже, ты не хило приложил его.

Я резко оборачиваюсь к нему, сердце колотится словно безумное. Блэйд, сложив руки на груди, смотрит то на меня, то на окровавленные останки, оценивая всю картину. Его губы чуть приподнимаются в клыкастой улыбке.

Я заставил себя успокоиться и начать размышлять о том, что делать дальше. Моя главная ошибка заключалась в том, что я неправильно оценил собственную силу и, вместо того чтобы просто оглушить вампира, в буквальном смысле превратил его в кровавую кляксу, размазанную по полу. Стоило мне на секунду отвлечься, и результат оказался куда более драматичным, чем я планировал. Теперь нужно решить, как замести следы и не навлечь на себя ещё больших проблем.

— Слабенький он какой-то, — усмехнулся я, глядя на останки кровососа. — Хотел просто вырубить его, а он возьми и лопни. Может, болел чем-то, а? «Вампиры вообще болеют?» —спросил я Блэйда, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя внутри всё ещё бурлил адреналин.