Помещение встретило меня мягким жёлтым светом и аппетитными запахами свежеприготовленной еды. За прилавком стоял мистер Делмар — молодой мужчина с дружелюбным лицом и характерной белой фартучной повязкой. Он узнал меня сразу и заулыбался, словно увидел давнего знакомого.

— О, Брюс! — воскликнул он, шутливо взмахнув половником. — Ты давно к нам не заглядывал. Я уж боялся, что ты позабыл дорогу. Как обычно, тебе супер-острое тако?

— Точно, — подтвердил я, чувствуя, как в животе тут же заурчало. — Сделайте мне три штуки с самым острым соусом и парочку с соусом помягче для родителей. Они тоже обожают ваши фирменные рецепты, но не готовы к тем адским специям, которые люблю я.

— Ну, для самых любимых клиентов я всегда стараюсь на совесть, — подмигнул хозяин. — Присаживайся пока, а я всё приготовлю и все будет с пылу с жару.

Я отошёл к столику в углу, чтобы подождать заказ. На столике, застеленном клетчатой клеёнкой, лежала чья-то забытая газета. Бросив взгляд на передовицу, я увидел крупный заголовок: «Хэнк Пим покинул пост директора Pym Technologies: конфликт принципов и амбиций». Заинтересовавшись, я стал читать статью.

В ней рассказывалось о шоке, который охватил научное сообщество в связи с внезапной отставкой доктора Хэнка Пима, основателя Pym Technologies и одного из выдающихся умов своего времени. По данным журналистов, причиной ухода послужили непримиримые разногласия Пима с советом директоров по поводу использования его революционных изобретений. Сам Пим, обладавший твёрдыми моральными убеждениями, требовал, чтобы разработки применялись исключительно в мирных целях. Совет директоров же, в особенности некий Даррен Кросс, видел в технологиях Пима коммерческий потенциал и перспективы их использования для военных нужд.

— Ого, это же тот учёный, который изобрёл технологию «Пим-частиц», — пробормотал я себе под нос, припоминая рассказы об уникальных разработках, позволяющих изменять размер объектов. — Надо будет обсудить это с отцом.

— Брюс, твой заказ! — послышался голос мистера Делмара, отвлекая меня от мыслей о Хэнке Пиме.

Я аккуратно сложил газету, поблагодарив про себя того, кто оставил её на столике, и подошёл к прилавку. Оплатив заказ и перекинув пакет с горячими тако в руку, я вышел на улицу. Прохладный ночной воздух Нью-Йорка приятно обдувал кожу, а где-то вдали раздавались приглушённые городские звуки — шум машин, редкий звон велосипедных звонков, обрывки чужих разговоров.

Нырнув в соседний переулок, я остановился, чтобы проверить, не остался ли поблизости кто-то, кто мог бы заметить моё мгновенное исчезновение. Убедившись, что никого нет, я был готов воспользоваться своей скоростью, когда вдруг всё вокруг словно пронзила жгучая волна боли — мои уши ощутили резкий, отчаянный вопль, доносящийся с противоположного конца улицы.

— Помогите!

«Помогите…» — этот испуганный женский голос, который вдруг пронзил мои уши, оказался подобен раскалённой спице, вонзившейся прямо в мозг. Я почувствовал, будто меня одновременно ударили молнией и окунули в ледяную воду. В ту же секунду мои ноги подкосились, и я упал на колени, сжав голову руками. Боль была настолько интенсивной, что я не сразу понял, что происходит. Я раскачивался вперёд и назад, словно пытаясь стряхнуть с себя эту мучительную вспышку. «Что со мной? Откуда такая адская боль?» — мысли лихорадочно метались, пока мир вокруг стал будто размываться.

Впрочем, с каждым ударом сердца боль понемногу стихала, а вместе с ней и ужасающее эхо этого крика: я больше не слышал отчаянного «Помогите!» — лишь звенящую тишину в ушах и хриплое дыхание, вырывающееся из моей груди. Слух постепенно возвращался в норму. Когда я наконец смог осознать происходящее, догадки сами собой сложились в цельную картину: скорее всего, только что пробудилась ещё одна моя способность — суперслух. Надеюсь, в следующий раз меня не будет так выворачивать.

Я медленно поднялся на ноги и оглядел тёмный переулок. Тихо. И всё же где-то кто-то звал на помощь — это было слишком явственно. «Как бы то ни было, нужно найти того, кто кричал», — решил я. Вряд ли кто-то звал «спасите» просто ради шутки. Скорее всего, напали на бедняжку. Не теряя больше времени, я сорвался с места.

Мелькания стен, взлетающий мусор, едва различимые вспышки света от уличных фонарей — я мчался, то и дело меняя направление, прочёсывая переулок за переулком, словно невидимый сгусток ветра. Мне даже казалось, что я слышу, как уличные кошки шарахаются в сторону от возникшего ниоткуда смерча. Если бы кто-нибудь смотрел на город с высоты птичьего полёта, то, наверное, увидел бы лишь еле заметные линии, словно молнии, разрезающие тёмные проулки Нью-Йорка.

В душе билось напряжённое ожидание: «Где же она? Голос явно женский. Может, даже девчачий…» И тут я резко притормозил в одном из особенно тёмных дворов, где фонарь бессильно мигал, словно мотылёк, бьющийся о стекло. Прислонившись к холодной кирпичной стене, стояла девушка лет шестнадцати, её плечи дрожали, а взгляд был обращён на троих бандитов, окруживших её с откровенно недобрыми намерениями. Ещё один стоял чуть поодаль, явно «на шухере»: он курил и то и дело бросал взгляды в сторону улицы. Все четверо были одеты в одинаковые кожаные куртки с нашивками, напоминающими байкерские символы. «Кажется, цель найдена», — пронеслось у меня в голове.

Я не стал медлить. В долю секунды натянул капюшон ветровки, чтобы прикрыть часть лица, и рывком переместился к парню, что стоял на страже. Стремясь не переборщить с силой, я аккуратно шлёпнул его по затылку раскрытой ладонью. В голове мелькнуло: «Лишь бы у него не разлетелась черепушка, как у переспевшего арбуза». Парень не успел даже обернуться, как его колени подкосились, и он бессознательно рухнул на землю. Я тут же «вернулся» в нормальную скорость восприятия, чтобы не было ощущения, что вокруг меня одни статуи.

Шум падения, разумеется, не остался незамеченным. Трое других бандитов резко обернулись. Один из них — темнокожий парень с длинным шрамом на скуле — потрясал ножом в мою сторону:

— Эй, ты кто такой? Что с Эдди сделал? Ты проблем захотел? — в его голосе звучала злость, вперемешку с искренним непониманием, как я сюда попал так незаметно.

Девушка, увидев, что их внимание переключилось на меня, воспользовалась моментом. Она мгновенно дернулась и, пока один из бандитов стоял к ней спиной, с размаху врезала ему ногой между ног. Я буквально кожей ощутил, как этот удар отзывается во всём теле несчастного. Из-за мужской солидарности, автоматически разогнал своё сознание до предела, и всё вокруг меня перешло в режим замедления. Стало похоже на кадры из старого боевика: лицо парня исказилось в гримасе боли настолько картинно, что я даже подумал, не переборщила ли она. Его глаза закатились, показывая белки, а веки дрожали, словно он вот-вот потеряет связь с реальностью. С громким, но медленным стоном, который в моём восприятии звучал, как тянущееся «ооооох…», бедняга оседал на колени — аккуратно, степенно, будто постановщик балета хореографировал его агонию. Мне, признаться, даже стало его немного жаль, однако тотчас возникла мысль с нервным смешком: «По крайней мере, теперь он знает, что такое карма».