Но тут у меня в голове всплывает озорная мысль: почему бы не вернуться домой за настоящим оружием? С моими способностями на это уйдёт пара секунд.

– Ладно-ладно, – бросаю я волчице и резко срываюсь с места. Всего через мгновение я уже в своей комнате в родительском доме. Стены кажутся такими тихими и спокойными по сравнению с гнетущей атмосферой леса... Но я не задерживаюсь, не время для воспоминаний. Хватаю со стены меч, подаренный мне Абрахамом, – великолепный фламберг с волнистым клинком, заточенным остро, как бритва. Лезвие слегка отсвечивает в лунном свете, проникшем в комнату через открытое окно. Это оружие всегда притягивало мой взгляд своей смертоносной красотой, и сейчас я рад снова держать его в руках.

Возвращаюсь на поляну так же быстро. Стоит мне моргнуть – я уже снова рядом с Дианой. Теперь она вопросительно таращится на меч.

– Да так, домой сбегал… – поясняю я, лукаво улыбаясь и чуть приподнимая клинок, чтобы волчица успела разглядеть его изящные волны. – Время у нас, конечно, поджимает, но я подумал, что это будет круто.

Диана-волчица внезапно фыркает, словно тоже одобряет мою находчивость, и подаётся вперёд, приседая на лапах, готовая к атаке или прыжку. Я чувствую, как её хищная энергия нарастает, передаваясь даже мне. Пальцы крепче сжимают рукоять фламберга. Сердце начинает колотиться в груди всё сильнее.

И в этот самый момент, с другой стороны поляны, из густого сумрака, словно из самой преисподней, начинают появляться оборотни, выпрыгивая из леса…

Время словно застыло: луна повисла над мрачными кронами деревьев, воздух наполнился острым запахом железа и сырой земли, а ночные звуки леса будто смолкли в преддверии кровавой бойни. И в тот же миг, когда первые оборотни с жутким рычанием рванули к нам, я почувствовал, как в груди вскипает горячая волна нетерпения. Словно в ответ на холод металла, от которого немели пальцы, в моих жилах заструилась первобытная ярость.

Серебристо-красный лунный свет выхватывал из тьмы уродливые, косматые силуэты. Пятьдесят семь озлобленных, обезумевших от крови тварей окружали нас полукольцом, подкрепляли ужас воем и оскалом длинных клыков. В их взглядах светился голод, а напряжённые спины мерцали в лунном сиянии. В центре стаи возвышался красношерстный альфа – настоящий гигант, шерсть которого напоминала запёкшуюся кровь. Его горящие глаза указывали, что он не привык встречать отпор. Но сегодня, похоже, этому зверю предстоит столкнуться с более сильной добычей, чем он рассчитывал.

На периферии своего зрения я заметил чёрную волчицу – Диану. Она стояла справа от меня, пригнувшись к земле, готовая в любой миг прыгнуть и вонзить клыки в глотку врагу. Её янтарные глаза сверкали в темноте с первобытным восторгом. С каждым ударом сердца я чувствовал, как между нами проходит невидимая искра – мы оба жаждали схватки.

Два крупных волка не стали ждать сигнала: они рванулись вперёд, обнажив клыки и скаля морды. Я сделал рывок навстречу ближайшему. Тварь успела лишь коротко вздрогнуть, прежде чем мой фламберг, описав дугу, вошёл ему в грудь. Лезвие легко вспороло плоть, разрубая рёбра и мышцы, откуда вырвался зловонный поток тёплой крови. Из глубокой раны выглянули перерубленные внутренности, и тело, почти разполовиненное надвое, рухнуло на землю с глухим стуком.

Я резко дёрнул фламберг вверх, окончательно разрубая волка, и, отпрыгнув в сторону, сумел блокировать очередные смертоносные когти другого оборотня. Лишь короткий злобный смешок сорвался с моих губ:

— Слишком легко, – выдохнул я, отбрасывая ошмётки крови с клинка резким взмахом.

Мой короткий комментарий заглушило громогласное рычание, раздавшееся справа: Диана бросилась на спину массивного серого волка. Отчётливо было слышно клацанье её клыков, когда она, выгнувшись в стремительном прыжке, вцепилась ему в загривок. Тот попытался вывернуться, жалобно завыл, но волчица уже прокусила плоть до самого позвоночника – дико хрустнули кости. Шерсть и куски мяса брызнули во все стороны, когда Диана дёрнула пастью, выдирая животному часть шеи. С глухим стоном волк завалился на бок, испуская последние предсмертные хрипы.

Бросив разорванное тело, волчица скользнула янтарным взглядом по мне – даже в зверином облике читался вопрос: «Ну что, кто следующий?»

В ответ я лишь кивнул ей и снова метнулся в сторону. Сердце колотилось так, будто его сдавили железными тисками, но тело действовало само, движимое каким-то боевым экстазом. Мгновенно подскочив к другому оборотню, я рубанул фламбергом. Ещё один волк взвыл от ужаса, когда его передние лапы с противным хрустом отлетели в сторону, заливая траву яркой кровавой волной. Короткий второй удар – клинок прошёлся по рёбрам, добивая зверя. Волк осел, захлёбываясь собственной кровью.

Оборотни, что оставались позади, завыли, и в этом завывании уже различался не только боевой призыв, но и отчётливая паника. Я чувствовал их страх почти физически: они начали понимать, что на этот раз им не так легко будет разорвать жертву. Даже запах в воздухе изменился – в нём смешались запахи внутренностей, адреналина и первобытного ужаса. Я ухмыльнулся и, поднимая фламберг, сделал вызывающий жест клинком, с которого капала густая, почти чёрная кровь.

Двое оборотней решили не медлить. Они бросились на меня одновременно, пытаясь окружить с разных сторон. Их тактика, казалось, была отточена: один шёл слева, оскалив пасть, другой уже заносил когти справа, рассчитывая на свою скорость и внезапность. Но я в долю секунды вынырнул из их поля зрения и оказался за спиной левого. Он издал короткий приглушённый стон, когда я сомкнул пальцы на его шее и резко дёрнул фламбергом вдоль позвоночника. Сдавленный хрип оборвался вместе со звуком треснувших костей. Оборотень, словно сломанная кукла, сложился пополам, и из зияющей раны хлынула маслянистая, темно-красная жижа. Внутренности и ошмётки плоти посыпались на густую траву.