Вся сцена казалась пропитанной особой тишиной, в которой слышались лишь слабый шелест волн у берега, порывистое дыхание ветра да встревоженные крики птиц где-то вдалеке. На главном пляже кипела жизнь — там плескались ребята, громко смеялись и играли в мяч, но здесь, на этом маленьком тихом причале, время будто замедлилось.

Я подошёл к Диане и, не говоря ни слова, опустился рядом, тоже свесив ноги в воду. Сделал вид, будто меня внезапно заинтересовали мелкие рыбёшки, скользящие между камнями на дне, и старался придать себе максимально беззаботный вид. Диана коснулась меня взглядом, однако не сдвинулась с места, лишь насторожённо напряглась, словно волчица, почувствовавшая опасность.

— Может, хватит играться? — внезапно спросила она, почти шёпотом, но в голосе звучала угроза. — Что тебе нужно от меня?

Я расплылся в небрежной улыбке:

— Играться? Да это скорее ты вчера хотела мной закусить, помнишь? — Я посмотрел на неё краем глаза. — Так что у меня возникли вопросы. Думаю, тебе же выгоднее ответить на них — вдруг я окажусь не последним, кто заметил твоё умение.

— Я тебе ничего не должна, — отрезала она, вставая так резко, что доски под её ногами чуть не заскрипели. — Кто ты такой, чтобы я перед тобой отчитывалась?

Похоже, она собралась уйти. Я понял, что нужно действовать жёстче, чтобы не потерять нить разговора.

— Сядь! — произнёс я твёрдо, буквально пригвоздив её к месту взглядом. — Поверь, это в твоих же интересах.

Она на миг колебалась, но всё-таки послушно опустилась обратно, позволив ногам вновь коснуться воды. Теперь на её лице читались глубокая усталость и грусть, а от прежней напускной дерзости почти ничего не осталось.

— Скажи, ты опасна для окружающих? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно.

— Нет, — покачала головой Диана. — Я себя контролирую. Иначе меня уже давно бы схватили или убили. Так что уверенна на все сто: я не представляю угрозы для тех, кто не нападает на меня первым.

— А почему тогда ночью ты напала на меня? — продолжал я осторожно, стараясь не пропускать ни тени эмоции на её лице.

— Ты… не ощущаешься человеком, — тихо призналась она, словно сомневаясь, стоит ли мне рассказывать подробности. — Ты даже не пахнешь, как они. Поэтому я не заметила тебя, пока ты не заговорил. Когда услышала голос, испугалась… А во время полнолуния все животные инстинкты многократно усиливаются. Когда животное пугается, оно либо убегает, либо атакует. Я атаковала. Вот и всё.

Я молча кивнул, принимая к сведению её объяснение. Её оправдание выглядело логичным, но от этого не становилось легче.

— Хорошо, — сказал я. — А те двое проклятых? Что они делали здесь, в лагере?

— Это уже сложнее, — ответила она с заметной усталостью. — Но если упростить, то они пришли за мной.

— Ну, до этого я и сам догадался, — прищурился я. — Но мне нужны детали. У нас масса времени, и ничего не мешает тебе рассказать всё по порядку.

Диана тяжело вздохнула и закатила глаза, но всё же не стала отказываться от разговора:

— Моего отца зовут Джек Рассел. Оборотничество я унаследовала от него. Первые пятнадцать лет я жила, ни о чём таком, не подозревая: мама воспитывала меня одна, и мне всегда казалось, что мы — обычная семья. Но на моё прошлое день рождения всё изменилось. Впервые превратившись в волка, я чуть не потеряла над собой контроль. Потом оказалось, что мне всё-таки повезло: никого не убила, но маму напугала до смерти. Тогда она и призналась, кто мой отец, — Диана на миг замолчала, словно решая, стоит ли продолжать, — и дала мне его телефон. Я позвонила. Представилась дочерью, сказала: «Здравствуйте, мистер Рассел, я ваша дочь. И у меня проблема — я вою на луну. Может, вы поможете мне с этим?»

Она умолкла, явно вспоминая ту абсурдную ситуацию и чувства, которые ей довелось пережить.

Я тоже погрузился в свои мысли, вспомнив, что мне рассказывал Абрахам об этом самом Джеке Расселе. Он давно связан с нашим сообществом, помогал охотникам, когда мог, но… это был очень непростой человек со своей трагической судьбой. И именно он, по словам Абрахама, являлся своеобразным «союзником охотников». А ещё — весьма несчастным человеком.

Я сидел на краю причала и размышлял о том, что теперь делать с этой информацией, глядя на тихую водную гладь, где солнечные пятна и тени плясали в задумчивом танце. И при этом перед глазами словно стоял образ Джона Рассела, о котором мне так много говорили, но которого я ни разу не видел лично.

*****

«Воспоминания»

Абрахам ненадолго замолчал, словно собираясь с мыслями, и обвёл взглядом тёмное помещение. В свете одинокой лампы его лицо казалось усталым, а в глазах отражалась затаённая боль — память о тех, кого ему довелось встретить и потерять за долгие годы охоты на нечисть. Затем он слегка приподнял подбородок, и тихо, но отчётливо начал говорить:

— Не все «дети ночи» — бездушные чудовища, Брюс. Есть среди них и те, кто вопреки проклятию остаётся человеком, даже в облике монстра. Один из таких — Джек Рассел. Он не выбирал путь тьмы. Судьба предрешила его рождение, окрасив кровь наследственным грехом. Род Расселов начинается от Григория Руссоффа — того самого безумца, который когда-то продал душу за нечеловеческую силу, не задумываясь о цене. С тех пор любой первенец в этой семье становится оборотнем… живым зверем в человеческой шкуре.