— Козлуха — тоже человек, пусть и рогатый. И кушать просит. Развел я козлушек на свою голову.

Как козе отказать, скажите на милость?

— А уж ругался-то как! — хихикнула Анька. — Дескать — мало ему одной козы, вторую завели.

— Щас вот как возьму, да разобижусь, — пообещал я. — Манька, в отличие от некоторых девчонок, всегда по делу блеет. И своего хозяина, между прочем, жизни не учит. А тебе, гимназистка, до нашей Маньки еще расти и расти!

— Бе-бе-бе, — показала Анька язык и пошла накрывать на стол.

Все-таки, зря я девчонку с козой сравниваю. Манька, при всех ее достоинствах, такие вкусные щи сварить не сумеет — копытца у нее не приспособлены. Хотя, кто знает?

За чаем можно поговорить о делах. Аня за весну и лето выучилась на барышню — из блюдца пить перестала, а когда чашку держит — мизинчик не отгибает.

— Как тебе первый учебный день? — поинтересовался я.

— Особо-то ничего и не было. Молились, господин директор слова проникновенные говорил, потом нас по классам развели. Меня девочкам представили — мол, новенькая у нас, Анюта Сизнева. Рассказали, чем станем заниматься в шестом классе. Ох, не знаю, как я учиться буду. Тяжеленько придется.

— А в чем сложности? — не понял я. — С математикой или химией у тебя не должно быть трудностей. С иностранными языками Лена поможет.

— Языки — ерунда, как-нибудь. Другое хуже…

Анька надула губенки и пригорюнилась.

— А что может быть хуже? — пожал я плечами. Что смущает моего домашнего гения?

— Рукоделие.

Моя названная сестренка вздохнула так тяжко, что, наверное, ее услышала и подруга во дворе, потому что мекнула. Правда, не слишком громко, но я услышал. Ишь, Манька за Аньку переживает.

— Рукоделие? — удивился я.

Вот уж не думал, что в женских гимназиях обучают рукоделию. Гораздо проще заказать. Портниха все равно все сделает лучше. Ах да, забыл, что главное предназначение нынешних гимназисток — это умение вести быт, а еще — экономия. Сошьешь какую-нибудь одежку сама — мужу меньше денег тратить.

В нашей школе, где я работал, девчонок тоже учили что-то жарить и печь. А про шитье или что-то еще не слышал. Или не интересовался. Разве что ругался, если обнаруживалось, что кто-то из учениц вяжет на моем уроке — дескать, не успели, а шарфик нужно срочно сдать!

Когда сам учился, нас загружали теорией. Как раз школа «избавилась от излишеств» — токарных станков, верстаков и прочего, потому что «веяния времени», да и обучать было некому. Учитель труда ушел на пенсию, а заменить его было некем. Помнится, сидели в классе, а училка — тетенька лет пятидесяти, рисовала на доске какие-то чертежи, разъясняла технологические процессы, а мы должны были перерисовывать все в тетрадь. Скукотища! Хорошо, что в старших классах технологии не было.

Отец говорил, что в бытность его школьником, они на уроках труда изготавливали скворечники, лопаты для уборки снега, даже на токарных станках по дереву и по металлу работали. Принцип был в Советское время такой — все, что ученик делает на уроках, должно пускаться в дело. Думаю, это абсолютно правильно! А еще гораздо интереснее работать руками, нежели сидеть лишние два часа и скучать.

А Анька, скривив мордаху похлеще, нежели ее сестрица, с грустью сказала:

— В течение года надо дамское платье скроить и сшить. Самой! А я-то ни кроить, ни шить не умею. Заплаты умею ставить, штопать, вот и все. Чё делать-то?

Странно, что девчонка что-то не умеет. Но у кого было учиться? На ткацком станке, вроде бы, умеет, а шить платья ее матушка научить не успела. А шьют ли в деревнях вообще платья? Юбки — наверное, блузки — вполне возможно. Еще сарафаны. И сам-то я шить не умею. Как сестренке помочь?

— Придумаем что-нибудь, — бодренько отмахнулся я. — Будешь недоделанное шитье с собой брать, а там мы Лену попросим помочь. Или еще кого-нибудь.

— Думаешь, дадут с собой? — недоверчиво протянула Аня.

— Вам же домашнее задание должны задавать, верно? — хмыкнул я. — Вот, ты и станешь его дома делать. А кто помешает тебе помочь? Смекаешь? В крайнем случае — в ателье зайдем, закажем.

Вот, бестолочь, хоть и гений, всему-то учить надо. Мне отец некогда домашние задания по математике делал, а мама рисунки до ума доводила.

— Тогда лучше к тете Гале, — сообщила моя маленькая хозяйка, — она у нас теперь за портниху. И с платьем справится.

Анька заметно повеселела. По этому поводу разрешила себе третью чашку чая, а заодно притащила баночку с клубничным вареньем.

— Ничего себе, какие заначки?! — удивился я, потянув банку к себе

— Ш-ш-ш… — зашипела на меня Анька, словно змея, отбирая сокровище и принимаясь перекладывать клубнику в вазочку. — Знаю я тебя, Ванечка… Я тебе в этой жизни все доверю, кроме клубники. Нельзя целую банку зараз съедать!