Тогда радовались и веселились, злорадно насмехаясь. Теперь приходилось очень как раскаиваться и горевать. Ведь если даже сам чего утаиваешь, даже из-за плохой памяти, то незадачливые соседи по службе обязательно сдадут. И сладострастно порадуются, негодяи. Пришла их пора глумливо веселиться за спинами и скромно наивно улыбаться, глядя в лицо.

Повинуясь стародавней привычке, Константин Николаевич отделил всех получателей английской «помощи» на три группы:

— Начальствующие персоны. Эти получили деньги и подарки только за то, что они есть и причем в зависимости от должности, чем выше, тем больше. Долгорукий более чем был уверен, что и уважаемый министр как-то брал (не сам, конечно, его секретари), и, тем более, у заместителей его рыльце в пушку. Но увы, по согласованию с императором, эти «товарищи» были пока не подсудны. Да и сам князь понимал, одно дело отдельные чиновники, таковые были всегда. А другое дело целое министерство! Тут даже у людей несведущих появляются вопросы о характере николаевского режима. Министр, значит, брал, хе-хе. А тогда сам император?

То есть позже то помоями Николая I все равно облили, начиная еше с первой четверти ХХ века. Но это было уже после смерти. А пока ни-ни. Да и зачем они?

В любом случае, сейчас потенциальные виновники сидят в своих креслах, дрожат и богу молятся, опасаясь, что и их арестуют. Потом следствие, суд, публичная ликвидация дворянских привилегий (у кого они есть) и пожизненная ссылка, а то и каторга. А вы как думали? Жандармерия не тульские пряники раздает!

— Чиновники чинами гораздо меньше, включая самую мелюзгу, но сидящая на «хлебных» местах. Ведь министр, подписывая приказы и распоряжения, не сам передвигает бумаги и прикладывает печати? На все это есть специальные чиновники, которые тоже любят сладко поесть-попить, но у которых ничтожное жалованье.

Так вот они порою и как бы самостоятельно двигают печати и зорко подсматривают за своими начальниками.

Ох уж эти маленькие шестеренки административного аппарата, вроде бы слабые и беззащитные! Все о вас забывают, но вы-то все знаете и видите.

Именно этих людишек Константин Николаевич более всего потрошил на предмет тайной информации. Они тоже виноваты.И брали неоднократно, и продали все, что могли и не по разу. Но о них речь не идет. Мелочь. О них, в конце концов, расскажут другие, такие же мелкие беспозвоночные из отряда незубастых чиновников. А их обязанность — рассказать все о министерстве в целом и об этом щедром англичанине в частности.

Тут Долгорукий полагался на человеческую психологию. Уверившись, что они страшному следователю ничуть не интересны, и попадая в привычное поле сплетен и слухов, эти людишки распевались соловьями, писарь едва успевал за ними записывать.

Они есть в любом коллективе в любую эпоху. Штатные и нештатные сплетники, которые считают своей священной обязанностью все разузнать, все разнюхать. А потом доложить — начальнику, случайному собеседнику, ну и, раз уж довелось, жандармскому следователю с остекленевшим взглядом.

Потом, разумеется, их вежливо или не вежливо выпинывали и все эти титулярные советники и коллежские регистраторы, вспотевшие, но довольные, летели на свое рабочее место. Их выслушали и они про всех рассказали!

— И последняя категория, самая неопределенная, включала в себя чиновников, которых дарили «на всякий случай», вдруг пригодятся. Или еще из жалости, из той наглой настырности, с которой они выпрашивали ма-аленькую подачку.

Вот и князь Долгорукий по такому же принципу «на всякий случай» охотился на эту дичь — задавался пристрелочными случайными вопросами и, если он не интересовали, безжалостно с ними расставался, напоследок припугнув до дрожи в коленках.

И ведь не промахнулся в таких стараниях! Его звали Иванов-56 (имя-отчество не важно), то есть мелкий чиновник где-то в самых первых рядах с конца, и занимался он мелкими вопросами эмиссионных касс. Дальше уже только дворники да горничные. То есть человек совершенно для него бесполезный, как решил поначалу князь Долгорукий и, как видимо, отметил для себя в свое время Стюарт.

Но не тут-то было! Этот Иванов-56 оказался первым сплетником министерства и знал все, чего даже его высокопревосходительство министр Е. Ф. Канкрин с его самомнением не ведал.

И нарассказывал этот человечек такого, что Константин Николаевич только в изумлении мысленно ахал и охал. И про особые сексуальные интересы (он-то наивный думал, что в XIX веке с этим все нормально, голубых и розовых еще нет), и про политические взгляды (явно большевики уже были, просто замаскировавшиеся) и, разумеется, о деятельности небезызвестного Стюарта.

Теперь оставалось только переспрашивать у других чиновников, чтобы не обмануться с Ивановым-56 и не строить доказательную базу только из его показаний. Занятие практически техническое и не требовавшие особых аналитических возможностей.

Невод он закинул практически случайно, но каков улов!

В ночи князь Долгорукий наконец-то пришел к мнению, что с него вполне достаточно. Конечно, не все жгучие секреты министерства были открыты, но перед ними и не стояла такая задача. А вот пронырливая бестия Стюарт сегодня явно попался. Он прямо-таки влез в это дерьмо по самые уши, только плешь заманчиво блестит. И теперь его придется прилюдно наказать!

Нет, самого англичанина попаданец губить никак не собирался. Если только он сам будет благоразумным и сбежит из страны, а не вздумает бороться с российским аппаратом, как дон Кихот с его мельницами. Но вот дать по его шаловливым ручонкам он себе позволит с большим удовольствием. Не фиг лезть в наши Палестины! Мы сами с ушами и огромной гордыней.