С тем и поехал домой, наивно полагая, что там все видят уже седьмой сон. Ага, сны там действительно видели. Некоторые. А все остальные слуги, повинуясь бестолковому распорядку Марии Николаевны (точнее, его полному отсутствию), как бы хлопотали по дому.

Сама Маша организовала для ребенка легкий ужин — сок, яблоко, совсем немного выпечки. Ну а поскольку он еще не родился, приходилось, хе-хе, ей есть самой. Чего ведь только не придумаешь, голодаючи.

Порадовался за ее аппетит (а, может, и позавидовал), и сел рядышком. Ему ужин никто не давал, лишь ругали и порою попинывали. Приходилось самому добывать пропитание, подсаживаясь к столу.

Хотя нечего Господа гневить, поужинал Константин Николаевич вкусно и даже через чур плотно для ночи. Понятно, подождав, пока жена уйдет. Она ведь и сама на ночь не очень ела и мужу не давала.

А так, говядина по-провански чередовалась с овощами и фруктами, новомодным жареным картофелем и так далее. Попив чаю со сладкими пирогами и поболтав за жизнь с кухаркою Аглаей, он снова отправился в спальню — спать. Жена его, как он надеялся, будет совершенно занята, и не только не потребует супружеского долга, но и о муже не вспомнит.

Как оказалось, простоватый он, однако совершенно, как его только в жандармерии боятся. Нет, его встретили в полном масштабе, как полноправного члена великокняжеской семьи. Сначала Маша устроила ему громкий скандал, единственно без битья посуды. Затем была проведена обширная экскурсия по дневному распорядку ее с будущим ребенком с показомместных достопримечательностей женского пола.

Уставший после дня работы, осоловевший от вкусного ужина, он, тем не менее, не спал, как делают все нормальные люди, а мучился на постели глухой ночью. Прямо-таки ад какой-то, а не приличная семья!

И затем уже, когда был погашен свет и бедный муж надеялся, что от него все отстали, ему все-таки пришлось вернуть этот пресловутый супружеский долг. И не деньгами, а собственной натурой.

Только после этого неугомонная Маша наконец-то успокоилась. Муж, не ветреный, но до нельзя занятой, был рядом, и он был ее собственностью. И попробуй, пискни! На этом и уснули. Аллес гут!

Ночь прошла тихо, если не считать, что беспокойный ребенок в животе их будил несколько раз.

— Больно уже, — пожаловалась Маша, — однако, хорошо. Здешние бабки — повитухи говорили, так бьет в животе обычно мальчик. Вот бы хорошо его родить!

Константин Николаевич, в отличие от нее, совершено ничего не делал. Но просыпался и он по-настоящему.

Утром поэтому они проснулись в слегка раздраженном настроении. Мало что не спали, так и тело было в таком состоянии, будто тебя все темное время черти заставляли молотить зерно на мельнице!

Вкусный питательный завтрак, не для чертей из ада, а обычный людской, их примирил с суровостью реальной жизнью на Земле. В конце концов, их судьба еще не самая плохая. Вот если бы они были крестьяне с их простым бытом XIX века!

После завтрака Маша все же сделала неудачную попытку удержать мужа дома. Положив теплые руки ему на шею и соблазнительно полуприкрыв (приоткрыв?) груди, она кокетливо попросила сегодня остаться. Она ведь женщина слабая, беззащитная, а кругом так много опасностей и угроз.

М-гм, и какие же жуткие опасности находятся в собственном доме в центре Санкт-Петербурге во второй четверти XIX века? Волки? Медведи? Вооруженные инсургенты? Ха, инопланетяне, в конце концов? Ох уж эти женщины, все норовят привязать мужчину к своему подолу!

По правде говоря, Константин Николаевич заранее готовился к такой попытке жены, и уже подготовил мягкое возражение, так, чтобы ее не обидеть:

— Он в принципе готов остаться с ней, но ее отец, он же император Николай I поручил ему с помощью жандармов на сегодняшний день провести проверку чиновников в одном министерстве. Задание весьма ответственное и государь очень надеется на его помощь.

В каком министерстве он не уточнил, да ей и не особенно надо было. Главное, он уходит из дома! И ведь не придерешься! В дела папа (на французский манер, ударение на последнюю гласную) она не влезала. По крайней мере, старалась, как и ее мама. Папа ведь так бывает недоволен!

Долгорукий, видя на приунывшее лицо жены, продолжил:

— Кстати, он также поинтересовался, как живут ее беременная дочь с будущим внуком, и пожаловался, что вы излишне мало бываете в Зимнем дворце. Точнее, в последний месяц она еще совсем не была. Так ведь, милая? Поехала бы к отцу и маме, они очень скучают. С дорогой он обязательно поможет.

Мария недоверчиво выслушала его, что-то дотошно подсчитала. Получилось, что они с сыном не были у отца три дни. Лукаво, но робко улыбнулась.