Лязгнули металлом взводимые затворы автоматов, и маленькая армия гауптштурмфюрера СС ощетинилась смертоносным оружием, готовая в любую секунду пустить его в ход. Темноту ледяной пещеры расчертили лучи электрических фонарей, но чертов упырь словно сквозь землю провалился.

Под защитой автоматов профессор Грейс кинулся к своему другу и коллеге, но помочь ему он уже никак не мог — тело бедняги Бунге уже начало остывать, покоясь на холодном льду, слегка расплавленном горячей кровью доктора исторических наук.

«А ведь он предчувствовал такой конец, — неожиданно подумал Грейс. — Недаром же он просился обратно».

— Прости, друг… — виновато прошептал гауптштурмфюрер СС, закрывая широко распахнутые глаза Вальтера, в которых плескалась какая-то детская обида на весь мир и судьбу, так несправедливо обошедшуюся с ним. — Кто ты такой, Душан?! — словно раненный зверь, заревел Матиас. — За что ты так с ним? Мы же могли договориться! И все бы остались в выигрыше!

— С пищей не договариваются! — Пришел неожиданный ответ. — Её просто жрут!

Как только эсэсовец и его солдаты не пытались определить направление, откуда пришел ответ, они так и не смогли этого понять. Слова сербского вурдалака, казалось, звучали отовсюду.

— Мы можем предоставить тебе гораздо больше, нежели ты даже сумеешь себе представить! — прокричал в темноту Матиас. — Десятки, сотни, даже тысячи таких вкусных для тебя человечков мы можем поставлять хоть ежедневно! — потихоньку начал «выдавать» секретную информацию, насчет которой его инструктировал лично Вилигут. — Мы хотим сотрудничать! Выходи, Душан! С нами тебе больше никогда не придётся скрываться в темноте! С нами тебя ждет счастливое будущее! С нами…

— Ненавижу людишек! — прошелестело в ответ, а следом мелькнула стремительная тень, и двое стрелков рухнули на лед с напрочь оторванными головами, заливая пространство вокруг себя потоками крови, хлещущей из обрубков шей. — Вы — жертва, а я — охотник! И мне очень нравится охотиться на таких, как вы!

Перепуганные стрелки, заполошно замолотили из автоматов по сторонам, но это ровно ничего не изменило — стремительная тень, за которой человеческий глаз был не в состоянии уследить, мелькнула еще раз, и на льду забились в конвульсиях еще двое солдат, лишенных голов.

— Ты не понимаешь, — продолжал надрываться побледневший словно накрахмаленное полотно Матиас, — мир изменился! Люди изменились! Мы еще можем договориться!

— Люди ничуть не изменились за пробежавшие тысячелетия, — прошелестела темнота вкрадчивым голосом старика-серба. — И не изменятся за следующие. Вы как были для меня пищей, так ей и останетесь! И мне не нужны подачки от смертных! Мне не нужно никакое сотрудничество! Владыка Каин сам берет, что хочет и сколько хочет! — гулким смехом рассмеялась темнота. — И ваши жизни я тоже заберу…

— Постой! — пораженно воскликнул Грейс. — Ты — тот самый Каин? Сын Адама и Евы?

— Насчёт Адама спорить не стану, — донеслось из темноты, — он мой отец… А вот насчет матери ты ошибся, Матиас.

— Так некоторые легенды были правы? — ахнул профессор Грейс, позабыв про опасность и собственную скорую смерть, избежать которой ему не удастся. Но перед ним только что открылась еще одна древняя тайна. — Твоя мать — Лилит?

— Моя мать — ужас, летящий на крыльях ночи! — с каким-то благоговением произнес первый на земле упырь. — Не пачкай её имя своим нечестивым ртом, смертный, — угрожающе произнёс Каин, — иначе будешь умирать долго и мучительно!

Тень мелькнула еще раз, утаскивая в темноту стрелка, последнего оставшегося в живых. Боец даже пикнуть не успел, как расстался с жизнью. Только какая-то тихая возня в темноте, да булькающие звуки — вот и всё… Профессор Матиас Грейс остался в одиночестве у ледяного саркофага в окружении обезображенных трупов своих верных бойцов.

Руки у гауптштурмфюрера СС подрагивали от избытка адреналина в крови, но он, к своему собственному удивлению, совершенно не боялся. Он уже принял свою судьбу, просчитав, что сопротивление старику-сербу… Да и не серб он вовсе — в те далёкие времена еще и национальностей никаких не было.

В общем, сопротивляться старому, как сам мир упырю, было просто бесполезно. Поэтому, Матиас вытащил из кармана подрагивающей рукой пачку сигарет и закурил, жадно глотая табачный дым. Тьма расступилась, выпуская на тускло освещенный пятачок света прародителя всех кровососов и, по «совместительству», первого на земле убийцу — библейского злодея Каина.

— Всё никак перед смертью не накуришься, Матиас? — невозмутимо промокнув окровавленные уголки губ белоснежным платком, поинтересовался старик.