Кая протянула руку, и норр Вахер… Ваксер… короче, приезжий норр помог ей подняться на ноги. Те еще дрожали после пережитого. Кая попыталась было усесться на парапет, но норр решительно схватил девушку за… на этот раз за плечи и твердо заявил:

— Не стоит! Полагаю, что сегодня вам не стоит больше искушать судьбу! — и Кая согласилась.

Она послушно дала отвести себя подальше от реки и усадить на лавочку.

— Мне так стыдно! — простонала она и закрыла лицо руками.

— Замечательно! — заявил норр, и Кая недоуменно отвела руки, а молодой человек пояснил: — Теперь мы квиты. Вы понимаете, как было неловко мне вчера. Позвольте объяснить все: я был под воздействием неких магических препаратов, которыми меня накачали против моей воли.

— Вот как? — недоверчиво спросила Кая.

— Да! И я с трудом разделял навеянную ими иллюзию от реальности.

— Вот как? — сухо спросила Кая. — Именно под влиянием этих препаратов вы полезли обниматься и целоваться?

— Вы сможете меня простить? — серьезно спросил норр, прижимая руку к сердцу.

— Тотчас же, как только мы произведем обмен чемоданами, — чуть поколебавшись, решила Кая. — Ведь желтый чемодан у вас?

— Да, я съехал из отеля и приказал отправить багаж на извозчике в снятый мной дом, — подтвердил норр. — Кстати, Эдьярд Важерман к вашим услугам.

— А-а… Важе… Кая Хольман.

— Дорогая норрина Хольман, разумеется, я с удовольствием обменяюсь с вами чемоданами. Признаюсь честно, расцветка… Да и фасон… немного не мои…

Молодые люди посмотрели друг другу в глаза и дружно рассмеялись, на этот раз совершенно искренне.

Через десять минут Кая уже летела в сторону пекарни, чувствуя, как один груз свалился у нее с плеч: она нашла хозяина желтого чемодана и договорилась встретиться с ним на следующий день — норр Важерман пообещал принести желтого подкидыша для обмена вечером после Каиной работы. Девушка сама не знала, почему постеснялась пригласить его в отель или к себе домой, поэтому местом встречи был назначен Мост Трех Оре. Если бы у Каи не сосало от голода под ложечкой, она была бы абсолютно счастлива. Но сдоба с малиновым джемом должна была исправить и эту досадную мелочь.

Амма

— Нет, — покачала головой Паулина. — Ваши палантины и шали очень хорош, но не идеал. Нет, не идеал…

Амма с удивлением воззрилась на гостью. Они обошли уже с десяток лавок и магазинчиков, и Паулина везде набирала целые ворохи вещей, но у норры Крифир вдруг решила заартачиться. Походила, мельком все оглядела, каких-то вещей коснулась тонкой ладошкой, но даже не примерила ни одну из них.

— В этом мире все не идеально, — философски пожала плечами норра Крифир.

И Амма выдохнула: похоже, добрая женщина не слишком расстроилась из-за слов девчонки.

— Вы сами вяжете? Или вяжет кто-то из ваших родных? — спросила норра Крифир и, заметив удивление на лицах посетительниц, пояснила: — Когда я только начинала заниматься этим ремеслом, я много ездила по округе, заглядывала к другим мастерицам. Но почти ничего не покупала у них. Мне казалось, что этого достойны лишь совершенные вещи… Такие, которые я не смогу сделать сама при всем своем желании и при всем своем усердии. Лишь значительно позже я поняла, что техническая безупречность исполнения и запредельная сложность узора не значит, что работа идеальна. Главное — это те ощущения, что вызывает у тебя вещь, те эмоции, что вложила в нее мастерица, есть ли там частичка ее души… Да и в любой работе есть чему поучиться. Порой вещь, которая смотрится неказистой на прилавке, на плечах ощущается такой теплой, уютной и невесомой, что ее просто не хочется снимать. А порой бывает абсолютно сумасшедшее сочетание цветов, но вещь получается энергичной и радостной…

— Вы прав, — согласилась с ней Паулина. — Вы абсолютно прав. Я смотреть ваши работа получше. Мой бабуля вяжет…

— Уверена, у нее получается чудесно, — любезно сказала норра Крифир.

— Она лучший! — воскликнула Паулина.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась хозяйка лавки трикотажных изделий.

Паулина вновь заскользила по залу, на этот раз всматриваясь в каждую вещь. Трогала, закрыв глаза. Прикладывала к лицу, крутилась перед зеркалом. Амма устроилась в уголке на выделенном норрой Крифир табурете и отрешенно наблюдала за примерками и муками выбора. Ноги гудели от долгой прогулки. Хорошо хоть не пришлось таскать за собой свертки с покупками. Продавцы обещали доставить все по указанному адресу. Но Амма уже начинала сомневаться, что места для этих покупок хватит в ее и без того трещавшем по швам доме. Да и день уже давно перевалил за середину.

В широкие окна лавки была видна утопающая в зелени, пестрящая полосатыми навесами улица. Голубое небо. Солнце, уже пробежавшее большую часть своего обычного дневного пути, в задумчивости зависло над самыми крышами, будто выбирало, за которой из них оно сегодня будет прятаться. За этой новенькой ярко-зеленой? А может лучше за соседней, из когда-то красной, а теперь изрядно выцветшей, побуревшей от времени черепицы?

— Я взять эта шаль, — решительно сказала Паулина, показывая на серое ажурное чудо, и продолжила перечислять: — Два палантин, один детский розовая свитер, одна мужской полосатый шарф и эта перчатки.

Она радостно пошевелила пальцам в напяленных на руки митенках. Митенки были ядовито оранжевого цвета, на них красовались вышитые мордочки лисят.

— Митенки, — улыбнулась норра Крифир. — Замечательный выбор! Вам упаковать все с собой или доставить на дом?

— Доставить! — решительно заявила Амма, пока Паулина рассчитывалась.

— Кроме эта митенки! — добавила та и вновь пошевелила пальцами. — Их взять сейчас!

Амма оценила ворох накупленного добра, бросила еще один взгляд на примеривающееся к крышам солнце и решила, что на сегодня хватит. У Трин было довольно времени, чтобы начать готовить зелье. Пора наведаться в лавку норры Вильсы и идти домой.