А вот звуки животных нужно убрать. Во всяком случае, не использовать эти артефакты так обильно. В прошлый раз получилась такая какофония. И никто не проникся. Один норр вообще ржать начал, аки конь. Чуть всю атмосферу не порушил. Благо остальные не заметили его излишне игривого настроения — ржание вполне гармонично вписалось в звуковую композицию. Да и те, кто заметил, приняли за истерику. Хм… Не нужны, в общем, крики животных. Хотя… Блеяние ягненка можно оставить. Одно. Жалобное. Одинокое… Издалека. Из глубины наползающих клубов черного тумана… О да! Блеск!

Сид споткнулся и чуть не растянулся на мостовой.

— С вами порядок? — защебетала Паулина, с искренней тревогой заглядывая ему в лицо.

— Да, — отмахнулся Сид. — Я в полном порядке. И мы пришли. Вот магограф.

Он ткнул пальцем в одноэтажное вытянутое здание. Причем вытянутое не вширь, а вглубь. Магограф построили не так давно. Можно сказать, втиснули в уже имеющуюся композицию. Вот и смотрелся он среди ярких эрнвильских домиков этаким чужестранцем, уставшим, ошалелым, чуть помятым и запыленным после долгих странствий.

Паулина с жалостью посмотрела на серо-зеленое здание.

— Какой есть скучный цвет, — сказала она. — Почему все, что принадлежит города, такой унылый?

Сид сперва пожал плечами, а затем возразил:

— Чего это все? Полицейская управа вон тоже городу принадлежит, а очень даже не унылая!

Паулина закрутила головой.

— Там, в тупичке, помнишь? — спросил Сид. — Солнечная такая, яркая…

Паулина расплылась в улыбке и закивала.

— А здесь не так?

— А здесь не так, — не стал отрицать очевидное он, подошел к двери и, распахнув ее, спросил: — Ну ты заходить собираешься?

Девчонка всполошилась, закивала и юркнула внутрь. Внутри было прохладно, пустынно и сумрачно. Сюда можно запросто экскурсии водить. Призраков каких-нибудь показывать. Маленькие окошки по обеим сторонам от входной двери просто не могли справиться с освещением столь длинного помещения. Два ярких квадратика на полу — вот и все, что смогли сотворить проникающие через окна солнечные лучики. Из-за этих квадратиков тени казались лишь гуще. А конторка магографистки, что располагалась в противоположном от входа торце комнаты, и вовсе терялась.

А вот на длинных боковых стенах окон не было. Оно и понятно. Какие окна, если расстояния до соседних зданий так мало, что кошка не протиснется? Но светильники могли бы и повесить.

Когда Сид и Паула подошли поближе, выяснилось, что магографистка за конторкой все же сидит. Сонная и недовольная. По идее, за ее спиной должен был быть запасной выход и еще пара окон, и, скорее всего, они там были, просто от посетителей и основного помещения их отделяла дощатая перегородка и небольшое служебное помещение.

Унылая, как и все ее окружающее, дама с бледным костистым лицом уныло указала на бланки, уныло побрюзжала, что магографировать на соларском она не обучена, уныло прослушала озвученную Сидом мысль о том, что магографируют-то символы, а не слова целиком, а символы одни, что в соларском, что в норландском, уныло вздохнула и столь же уныло назвала конечную стоимость магограммы.

— Уф! Солнце! Воздух! — воскликнула Паулина, когда они наконец-то вырвались из этого склепа.

— Жизнь! — поддержал ее Сид.

Они понимающе переглянулись.

— Куда идить теперь? — спросила Паулина.

Сид посмотрел на подбирающееся к зениту солнце и закусил губу. Следовало торопиться. Главное — скинуть балласт.

— Ты идешь домой, — твердо сказал он. — А я — по делам. Ты же запомнила дорогу? — уточнил он, увидев потерянное выражение лица гостьи.

Та неуверенно кивнула. Сид проигнорировал эту неуверенность и бросился прочь, махнув рукой на прощание.

Кая

Второй день работы Каи прошел практически так же, как и первый. Мелкие неприятности, которые могут постигнуть путешественника в отеле, сыпались на девушку, как из рога изобилия.

Утром пришлось разбираться с постояльцем, который после ночного излияния вообразил себя пловцом и выплыл в коридор, утверждая, что находится в бассейне (бассейна в отеле не было). Двое коридорных подхватили норра аккуратно под мышки и за ноги и деликатно отнесли назад в постель. Продолжать заплыв уже, так сказать, в родной стихии.