В какой-то момент мне начало казаться, что боль от этих смертей и вид моих внутренностей, выдернутых наружу, сведёт меня с ума. Чтобы не лишиться рассудка, мне была нужна какая-нибудь отдушина. И найти её мне помог Орил. Он не тратит столько времени и усилий на тренировки, сколько на них трачу я. Не потому что лентяй. Просто всё это не особо ему интересно. Он не ставил перед собой цель стать одним из самых сильнейших воинов в мире, да и оружие как таковое не особо ему нравится. Лютня и флейта ему гораздо ближе, чем клинок и лук. Играет на них он отменно. Все прочие музыканты, игру которых я слышал раньше, внуку Найтеля и в подмётки не годится. Я хоть и не девчонка там какая-то сентиментальная, но когда Орил играет что-то грустное, слёзы, будь они неладные, как-то сами наворачиваются на глаза. И хоть мы ни разу не друзья, и даже не приятели, я прошу ушастого научить меня играть. Жду насмешек в свой адрес, но Орил неожиданно соглашается, лишь отметив, что из-за постоянных тренировок с Найтелем времени и сил на занятия музыкой у меня будет слишком мало. Это и становится моей отдушиной.

Лютня даётся мне совсем уж плохо, а вот из флейты удаётся извлечь что-то вполне похожее на музыку. Во время откровенного разговора Орил признаётся, что тоже бывал в долине полуночи, но снова возвращаться туда желанием не говорит, задаваясь вопросом, каким образом, столько мучительных смертей спустя, я всё ещё не лишился рассудка. Ну а далее происходит то, чего я совсем не ожидал — Орил извиняется. Эльф просит прощение у человека. Не думал, что такое возможно. Извиняется Орил за то, что считал меня заносчивым засранцем, непонятно что о себе возомнившим. Теперь же он хвалит за стойкость, добавляя, что теперь понимает, почему нимфа выбрала меня своим защитником. Завершает он свои извинения словами, что ученик я далеко не самый способный и талантливый, но упрямый, и это упрямство поможет мне достичь желаемого результата. Мнение Орила никогда не было для меня чем-то значимым, но услышать от него похвалу оказалось очень приятно. Что он, что нимфа, верят в меня больше, чем я сам. Что по этому поводу думает Найтель, я пока не знаю. Хватит ли моего упорства, чтобы стать несокрушимым воином? Есть только один способ это узнать.

Тренировки продолжаются как в долине полуночи, так и за её пределами. Благодаря занятиям с наставником, учусь владеть всеми известными мне видами одноручного и двуручного оружия, но наиболее уверенно чувствую себя, держа в руках парные эльфийские клинки. С меткостью проблем тоже нет. Хоть и остаюсь живым существом из плоти и крови, чувствую, как сам превращаюсь в оружие. Раз за разом погибаю, учусь на своих ошибках, и впредь стараюсь их не повторять. И вот в какой-то момент чувствую — время пришло. Больше никаких ошибок и промахов. Будет сложно, но сегодня победа будет за мной. Говорю об этом Найтелю в лицо. Учитель никак на это не реагирует. О чём он в этот момент думает, остаётся только гадать.

Снова оказавшись в долине, в качестве оружия получаю парные клинки. Ловко орудуя ими, одного за другим начинаю кромсать появляющихся изниоткуда гоблинов. Каждый мой удар точен и смертоносен. Получая смертоносные раны, уродцы один за другим падают замертво, но их тут же сменяют новые враги, которые пытаются меня окружить. Предсказуемые твари. Навалиться толпой — это всё, что вы можете. Вот только все ваши грязные трюки я выучил наизусть, а новые вы не придумали. Наибольшую опасность для меня представляет долина, а не вы. Не знаю, подкидывает ли мне подобные сюрпризы само это место или же это делает Найтель, но в какой-то момент парные клинки исчезают. Их сменяет алебарда, до которой ещё приходится добраться, миновав агрессивных уродцев. Их оружие я использовать не могу. Попытался как-то, но как только схватил его, оно сразу обожгло мне руки. Видимо, таковы правила этого места — сражайся только тем, что дают, и ничем другим.

Добравшись до алебарды, выдёргиваю её и земли, и продолжаю кромсать этих тварей. И в какой-то момент они просто заканчиваются. Весь луг оказывается усеян их телами, однако, это ещё не конец. После расправы над гоблинами долина подкидывает мне новый сюрприз в лице минотавров, вооружённых булавами. Помню, как не уследил за этими проклятыми быками, и один из них такой же шипастой штукой проломил череп. Больше этого не повторится. В отличие от гоблинов, на смену погибшим минотавром новые твари не приходят. Но даже с учётом этого разделаться с ними оказывается тяжелее, чем с мелкими уродцами. Да и долина, забрав у меня алебарду, подкидывает вместо неё цеп. Никогда этот вид оружия мне не нравился, но ничего не поделаешь. Цеп, так цеп.

Бешеные быки заставляют меня сильно попотеть. Приходится очень много двигаться, из-за чего в какой-то момент едва не сбивается дыхалка. В глаза со лба ручьём стекает пот, ухудшая зрение, а в боку начинает покалывать. Но и этот бой заканчивается в мою пользу. Как только последняя дохлая тварь падает к моим ногам, пытаюсь поскорее отдышаться. Окровавленный цеп исчезает. Вместо него долина даёт мне кинжал. Приходит время последнего бой, и врагом в нём выступает смертоносная мантикора — огромный крылатый лев с хвостом как у скорпиона. Насколько был неудобен цеп в сражении с минотаврами, настолько же опасно сражаться с этой тварью таким коротким оружием. Бой можно закончить всего одним метким броском, попав этой твари в голову или шею. Но если промахнусь, или тварь прикроется крылом, то я останусь совсем без оружия. Как же лучше поступить?

Злобно зарычав, тварюга тут же взлетает в небо. Порхая надо мной, словно падальщик, монстр начинает плеваться, и эти плевки опаснее огня, потому как легко прожигают металл и камень, в чём ранее я убедился на собственной шкуре. Жаль, что под рукой нет копья или арбалета, и кроме как уворачиваться от смертоносной слюны, я больше и сделать ничего не могу. Хотя нет, очень даже могу. Мне надо спустить эту тварь с небес на землю, и сделать это можно с помощью камней. Продолжив уклоняться от плевков, поочерёдно бросаю камни в морду крылатому льву, и в какой-то момент попадаю твари в левый глаз. Мантикора от этого приходит в ярость. От зубов и лап твари, спикировавшей мне чуть ли не на голову, спасает быстрый кувырок. Специально отскакиваю вправо, чтобы оказаться у этой гадины за спиной. Спереди мне ничего хорошего не светит. Плюнет, заденет лапой или голову откусит. А сзади меня ожидает не менее смертоносный хвост.

Выпрямившись и резко обернувшись, едва успеваю отразить кинжалом атаку жалом в шею. Другой рукой хватаю кота-переростка за хвост, прижимаю к земле, и отсекаю жало. Тварюга вопит от боли, и пытается сбить меня с ног крылом. Пригнувшись, подхватываю отрубленное жало, и запрыгиваю мантикоре на спину. Кожа у этой твари пусть и не бронированная, но довольно прочная. Если начну кромсать спину этой гадины, серьёзного вреда я ей не причиню. Для мантикоры такие удары — всего лишь сильная чесотка. Убить её я так не смогу, а только разозлю. А вот ядовитое жало мне пригодится.