— Исправить?

— Эфирное пламя может не только уничтожать память. Оно может её... очищать. Реконструировать, — пламя в его руке пульсирует, становясь более теплым, золотистым. — Я могу помочь тебе вспомнить... избирательно.

Я смотрю на его руку, объятую пламенем. Искушение невероятно сильно. Узнать правду. Вспомнить, кем я был. Понять...

— Мне нужно знать правду, — говорю я, делая шаг вперед. — Всю правду о том, кем я был.

Скарн кивает.

— Тогда возьми мою руку. Я проведу тебя через пламя. Оно очистит, а потом восстановит. Это... больно. Но стоит того.

Медальон на моей груди тускнеет, словно сдаваясь. Я протягиваю руку, почти касаясь пальцев Скарна.

И в этот момент TM-7 буквально кричит в моей голове:

[ИМПЛ/TM-7]: [КРИТИЧЕСКИЙ СБОЙ: Конфликт приоритетов]

[ИМПЛ/TM-7]: [ПРОТОКОЛ ЗАЩИТЫ ? ПРОТОКОЛ ПАМЯТИ]

[ИМПЛ/TM-7]: [ПЕРЕГРУЗКА СИСТЕМЫ]

[ИМПЛ/TM-7]: [голосом с отчаянными человеческими интонациями] Алекс, НЕТ! Я прошел через это. Я уже делал этот выбор!

Одновременно медальон начинает пульсировать так ярко, что свет пробивается сквозь ткань одежды. Я чувствую странный резонанс между медальоном и имплантом — словно два устройства ведут борьбу за контроль.

[?.SYNC]: Конфликт протоколов

[?.SYNC]: Перехват управления

[?.SYNC]: Резонанс [Ева/память]

И вдруг, сквозь этот конфликт, я слышу её голос — знакомый, хотя я не могу вспомнить, где я его слышал:

[?.ECHO]: Помни не то, что видишь, а то, что чувствуешь.

Моя рука застывает в воздухе, буквально в сантиметре от руки Скарна.

— Что он искажает? — спрашиваю я вслух, обращаясь к импланту. — Что на самом деле произошло?

Скарн наблюдает с горькой усмешкой.

— Ты разговариваешь с собой. Буквально.

[ИМПЛ/TM-7]: Я не просто имплант, Алекс. Я — твоя память. Часть тебя, которую ты скопировал перед...

[СБОЙ]

[ИМПЛ/TM-7]: [БЛОКИРУЮЩИЙ ПРОТОКОЛ АКТИВИРОВАН]

[ИМПЛ/TM-7]: [ПЕРЕДАЧА ПРЕРВАНА]

— Интересно, — Скарн наклоняет голову, изучая меня. — Она всё ещё контролирует его. Даже сейчас.

Медальон пульсирует, словно в такт с невидимым сердцебиением. Я опускаю руку и отступаю от Скарна.

— Нет. Я найду её сам. Найду Еву.

— Что? — лицо Скарна искажается от недоверия.

— Я не верю, что всё так просто, как ты говоришь. Должно быть что-то ещё, — слова приходят сами, будто кто-то другой говорит через меня. — Если я был тем, кем ты говоришь — я должен узнать правду от неё самой.

На лице Скарна — сначала недоверие, потом глубокое разочарование, и наконец — ярость.

— Даже сейчас? — его голос поднимается до крика. — Даже потеряв всё, ты снова выбираешь её?

Эфирное пламя вокруг его рук усиливается, становится ярче и опаснее. Синий цвет сменяется ярко-золотым, почти белым от интенсивности.

[?.FIRECASTER]: Активация: резонанс высокой интенсивности

[?.FIRECASTER]: Эмоциональный фактор: нестабильный

[?.FIRECASTER]: Система: переход в боевой режим

— Ты всегда выбирал её, Северов, — Скарн делает шаг вперед, и пол под его ногами начинает плавиться. — Всегда. Даже когда она призналась, что мы для неё — просто инструменты. Расходный материал для её... эволюции!

Он запускает первую атаку — поток эфирного пламени, извивающийся как живая змея. Я едва успеваю отпрыгнуть в сторону. Пламя ударяет в стену позади меня, и я вижу, как металлическая поверхность не просто плавится, а искажается, словно изображение на сломанном экране.

В центре удара образуется... пустота. Не дыра, не прожженное отверстие, а буквально отсутствие чего-либо, сквозь которое виден лишь безумный калейдоскоп цветов и форм.

— Я не помню этого! — кричу я, перекатываясь за одну из экспериментальных кабин. — Если мы были друзьями, помоги мне вспомнить!

— Конечно, не помнишь, — Скарн формирует в руках новый сгусток пламени. — Ты сам выбрал забыть. Сам вырезал это из себя и стал... этим. Полым. Функциональным. Идеальным инструментом для неё.

— Что случилось на базе "Омега"? — требую я. — Что мы сделали?

— Мы? — в его глазах вспыхивает ярость. — Нет, Северов. Не мы. Ты. Ты открыл дверь. Ты позволил ей войти. И все, кого ты любил, заплатили за это.

Скарн делает паузу, и его следующие слова бьют сильнее любого оружия:

— Твой сын тоже был там в тот день. Джейми. Ему было пять. Ты помнишь его лицо, Северов? Ты помнишь, как учил его плавать?