— Что ты делаешь?! — кричу я, бросаясь к терминалу, но незнакомец движением руки направляет поток пламени между нами.

— Помогаю тебе, — отвечает он, делая шаг вперед. В свете пламени заметно металлическое устройство вдоль его позвоночника — какие-то поглотители, вживленные прямо в кожу.

[?.FIRECASTER]: Активация: резонанс низкой интенсивности

[?.FIRECASTER]: Эмоциональный фактор: контролируемый

[?.FIRECASTER]: Цель: демонстрация/убеждение

Никогда не видел таких сигнатур. "Firecaster"?

— Кто ты? — спрашиваю, отступая к дальней стене. Терминалы вокруг один за другим гаснут, их экраны чернеют, данные на них исчезают навсегда.

— Для Стражей разлома и Охотников я — Скарн. Сжигатель, — он делает паузу. — А для тебя когда-то я был... Виктором.

— Я не знаю никакого Виктора, — говорю ему, но уверенности в моем голосе нет.

— Именно, — Скарн кивает. — Не знаешь. Больше не знаешь.

Он делает еще шаг, и последний терминал между нами с шипением гаснет, объятый синеватым пламенем. Данные о моей прошлой жизни, о моей семье, о проекте "Ева" — все исчезает.

— Зачем ты стер эту информацию? — мой голос дрожит от едва сдерживаемой ярости.

— Потому что некоторые двери лучше не открывать, Северов. Некоторые вопросы лучше не задавать, — его голос становится тише, почти интимнее. — Особенно когда ответы могут разрушить тебя.

Я отступаю через заднюю дверь, Скарн следует за мной. Мы оказываемся в просторном помещении, которое, судя по остаткам оборудования, было лабораторией эфирной модуляции. Круглые кабины для испытаний — большинство разбиты, но одна в центре выглядит почти нетронутой.

Скарн движется по залу медленно, величественно. Каждый его шаг оставляет на полу выжженный след — не просто обугленный металл, а... сквозное отверстие, сквозь которое видно нижний уровень. Словно сама структура пространства стирается под его ногами.

— Ты видишь, что оно делает? — Скарн протягивает руку, окутанную синевато-золотыми всполохами. — Это не просто огонь. Это стирание. Избавление от боли прошлого.

Он касается стены, на которой висят фотографии научного персонала в рамках. Эфирное пламя растекается по поверхности, и я с ужасом наблюдаю, как лица на фотографиях исчезают, еще до того как сгорает бумага.

И что-то странное происходит со мной. Когда пламя касается фотографии женщины со светлыми волосами, я внезапно осознаю, что не могу вспомнить ее лицо — хотя секунду назад точно видел его. Словно воспоминание стерлось из моего разума вместе с изображением.

[ЭХО-ПАМЯТЬ]: "Северов, ты слишком серьезен! Мир не рухнет, если мы выпьем по одной!"

— Что ты сделал с архивами? С информацией обо мне? — мой голос дрожит от едва сдерживаемой ярости.

— Оказал услугу, — в его голосе одновременно жестокость и странная, болезненная забота. — Некоторые вещи лучше не знать. Поверь мне, Северов. Я знаю.

Скарн демонстрирует свою силу — касается металлического стола, и тот не просто плавится, а буквально меняет свойства. Металл становится хрупким, как стекло, и рассыпается от легкого прикосновения.

— Это эфир в чистом виде, — поясняет Скарн, создавая в руках пульсирующий шар пламени. — Он меняет не только материю, но и информацию. Стирает на фундаментальном уровне.

[ИМПЛ/TM-7]: [СТАТУС: Конфликт памяти]

[ИМПЛ/TM-7]: [ОПАСНОСТЬ]: Максимальный уровень

[ИМПЛ/TM-7]: [другим голосом, едва слышно] Виктор... это действительно ты?

Скарн внезапно замирает, склонив голову, словно прислушиваясь. Его лицо меняется — от жестокой маски к удивлению и... печали?

— О, твой имплант помнит меня. Интересно, — Скарн наклоняет голову набок, изучая меня. — Они не смогли вычистить всё. Или это... он помнит? Тот, другой ты?

— Что ты имеешь в виду? — я отступаю, держа руку у кобуры.

Он не отвечает, лишь произносит фразу, от которой мое сознание внезапно покидает тело:

— За науку, старый друг. За проект, который должен был изменить всё.

[ВСПЫШКА ПАМЯТИ]:

Глубокий резонанс.

Крыша научного центра. Ночь. Звезды видны удивительно четко для городского неба. Я сижу на парапете, рядом — Виктор Крайнев, молодой специалист по эфирной безопасности. Между нами — бутылка редкого виски.

"За науку! За нас! За самую безумную команду проекта!" — смеется Виктор, хлопая меня по плечу. Искренность в его глазах, тепло в голосе, ни единого шрама на лице.

"За 'Еву'," — отвечаю я, поднимая стакан. — "Если всё получится..."