На улицах полно народу, стоит только взглянуть вниз, и толпа как на ладони – люди бредут кто куда, мчатся по шоссе автомобили, отсюда больше похожие на сгустки расплывчатых огней. Никому и в голову не приходит взглянуть наверх, да и кто нас отсюда увидит? Я хмурю брови и вновь поворачиваюсь к Терри.

Битый час он ковыряется с проводами сигнализации, еще немного, и у нас совсем не останется времени. Кто знает, когда ублюдок Бакстер вернется в свой поганый пентхаус. Огромные панорамные окна, бассейн на крыше, охранник в вестибюле парой этажей ниже – все буквально кричит о том, что у него куча бабла. Ничего страшного, сегодня он расстанется как минимум с частью.

– Не болтай под руку, а? Я и так не могу сосредоточиться, – фыркает Терри и вновь щелкает пальцами по дисплею телефона в попытках отключить механизм. – Ты хоть представляешь, что с нами будет, если Бакстер узнает? У него в подчинении целый район, если не больше, а нас всего двое.

– И в Либерти-Сити мы не бываем. Так что пусть трясется за свою территорию сколько хочет, если свалим куда-нибудь в Калифорнию – он нас уже не достанет. Так что давай в темпе, остальное я возьму на себя.

Я разминаю плечи и внимательно вглядываюсь в толстое стекло одного из окон. Пуленепробиваемое, конечно же. Кто бы мог подумать, что урод так трясется за свою жалкую жизнь. Да кто вообще полезет в пентхаус в одном из элитных районов Майами? Разве что парочка воров, которым давно нечего терять. На деньги Бакстера можно наконец свалить из дыры под названием Овертаун и, может быть, поступить в колледж, как нормальный человек. Или хотя бы снять приличный дом.

Но сейчас некогда думать ни об учебе, ни об аренде. Телефон в руках Терри наконец оживает и пронзительно пищит, ничуть не хуже пожарной сирены далеко внизу, а десятки огней сигнализации гаснут. Я потираю ладони и делаю шаг вперед, прежде чем взяться за набор старых добрых отмычек и в два счета разобраться с замком на балконной двери.

Бакстер, Бакстер, а ведь стоило поставить охрану и здесь, а заодно и позаботиться о том, чтобы установить такой же навороченный замок, как и на входной двери. Но мне грех жаловаться: чем больше ошибок совершил этот урод, тем лучше.

– Почему именно он, Алекс? – шепчет Терри, будто нас могли услышать стоящие вдоль балкона длинные статуэтки. Такого добра тут навалом, пентхаус легко мог бы сойти за музей современного искусства. Если бы в музеях ставили огромные кровати посреди комнат. – Бакстер никому не позволяет с ним шутить. Особенно простой воровке вроде тебя.

Черт, Алекс, да ты же меченая, и если он узнает, то продаст тебя куда-нибудь и бровью не поведет. Ты вообще слышала, что он сделал с теми ребятами, что пытались обчистить магазин в Либерти-Сити?

– Если так боишься за свою задницу, то делай ноги, Терри, – выдыхаю я недовольно, когда осматриваю картины в спальне – несколько уродливых холстов с изображением то ли содержимого желудка пьяницы, то ли покрытого тиной болота. – Я отступать не собираюсь. Мне нужны эти деньги. И на его перекошенную рожу посмотреть хочется.

– И ты не могла выбрать кого-то другого? Да в Коконат-Гроув живет целая куча денежных мешков, в соседнем небоскребе пентхаус ничуть не хуже, и ты могла бы…

– Заткнись и не мешай, а?

И Терри затыкается. Угрюмо шагает в коридор, проверяет камеры – не хватало еще, чтобы они включились в самый неподходящий момент, – и выдыхает так устало, словно только что пробежал марафон. Однако с его губ не срывается больше ни звука.

Какая ему разница, из-за чего я взъелась на Бакстера? Да, я не рассказывала другу о пожаре, но будто босс Отбросов святой. За ним достаточно грехов, чтобы собрать с него дань, и лучше бы кровавую, но этим пусть занимаются ребята из других группировок. Или Змей.

Вот уж о ком лучше даже не вспоминать. Я могу лишь молиться, чтобы он не полез в это дело. Говорят, у него везде есть свои люди, причем сильные и с метками. Не за красивые глаза он стал королем Майами. Да и какие красивые глаза? Наверняка он такой же страшный хрен, как и Бакстер. Вся Большая Тройка такая. Бакстер, Гарольд и, вот, Змей.

Хотя Змея я никогда не видела и не горю желанием с ним встречаться. От больших шишек лучше держаться подальше, уж этому-то жизнь меня научила.

За картинами пусто – ни сейфа, ни кнопки, ни даже пресловутой розетки. За тонкими и полупустыми стеллажами тоже, значит, в спальне ловить особо нечего. Я быстро сверяюсь со схемой на экране мобильного, поправляю упавшие на лицо ярко-синие пряди волос и поднимаюсь на второй этаж по кованой лестнице.

Стены в доме везде одинаковые, словно Бакстер в свое время услышал о модном стиле лофт и решил все вокруг отделать под кирпич. А может, и настоящие кирпичи притащил. Кто знает, к чему он там привык в трущобах Либерти-Сити. Но когда я наконец добираюсь до кабинета, передо мной маячит еще один замок, и на этот раз электронный.

Да чтоб тебя черти драли! Я едва не пинаю двери в сердцах, но вовремя одергиваю себя и скидываю Терри короткое сообщение в мессенджере. Мысли о старом-добром Либерти-Сити отзываются в сознании противной болью. Я провела там большую часть жизни. Казалось, что и не выберусь оттуда никогда, хотя с детства мечтала жить в таком же огромном пентхаусе в Коконат-Гроув и по вечерам прохлаждаться в клубах и ресторанах в шикарном платье.