Она издает рвотный звук. — Серьезно, это что, какой-то метод пыток, который ты испытываешь? Держать ничего не подозревающих женщин в заложниках в ванной, пока ты делишься подробностями своей сексуальной жизни?

Смех вырывается из меня, когда я опускаю руки на бока и делаю шаг в сторону, чтобы пропустить ее.

Она проносится мимо меня, оставляя в воздухе аромат корицы.

Я провожаю ее взглядом, пока она не исчезает из виду. Мне всегда нравились вздорные женщины. Можно сказать, слабость. А чтобы такая женщина жила в нашем мире? Это редкость.

Я провожу ладонью по губам и усмехаюсь про себя. Да, Джемма, может быть, и недоступна, но в ближайшие несколько дней я все равно буду получать удовольствие, нажимая на ее кнопки.

Наш первый обед с Гарцоло состоялся несколько часов спустя на задней террасе с видом на море. Пока мы ждем, когда нам принесут еду, сестры вместе с Вэл любуются видом. Матриарх Гарцоло, Пьетра, стоит в стороне с Мартиной, рассматривая цветы.

Мужчины занимают свои места. Дамиано - во главе стола, Наполетано - через два места слева от него, я - справа. Стефано Гарцоло предлагают кресло прямо напротив меня.

Дем хорошо играет в политика, но между ним и Гарцоло нет никакой любви. Их история, мягко говоря, непростая. Но поскольку Гарцоло помог нам в самом начале, когда Дамиано пытался стать доном Казалези, мы теперь союзники. И Гарцоло намерен выжать из этого все, что можно.

Мы уже начали поставлять ему роскошные подделки итальянского производства, которые на таком статусном рынке, как нью-йоркский, стоят сущие копейки.

Как по мне, Гарцоло должен поклоняться земле, по которой ходит Вэл. Его дочь перешла от больного мудака, за которого он ее выдал замуж, к человеку с гораздо большей властью и деньгами. К человеку, который любит ее больше жизни. Но Гарцоло не благодарен. Более того, я подслушал, как несколькими минутами ранее в кабинете Дамиано он принес ей извинения в жесткой форме. Она приняла его так же жестко. Кто может ее винить? Ее отец - тот еще кусок дерьма.

— Я хочу обсудить некоторые моменты нашего нынешнего соглашения, — говорит этот кусок дерьма, откинувшись в кресле. — Но я думаю, что большая часть этого должна подождать до приезда Рафаэля. Учитывая его роль во всем этом, было бы неуважительно говорить о делах без него.

Я сопротивляюсь желанию фыркнуть. Уважительно? Господи, Гарцоло действительно сосет у этого парня.

— У него был стремительный взлет после смерти отца, — говорит Дамиано.

— Еще до смерти старика Рафаэля уже руководил большей частью организации. Здоровье его отца уже давно пошатнулось, — говорит Гарцоло.

— И вы двое, очевидно, хорошо ладите.

— Поскольку Рафаэль и Джемма поженятся, мы планируем в дальнейшем только расширять наши деловые отношения.

Сделка по подделкам между нами тремя стала испытательным полигоном, и она превзошла даже наши самые оптимистичные ожидания. Мы оба заинтересованы в этом партнерстве.

— Мы тоже, — говорит Дамиано. —Мы всегда стремимся к географической диверсификации нашего бизнеса. Нам нравится иметь в Нью-Йорке партнеров, которым мы можем доверять.

Губы Гарцоло сжались в тонкую улыбку. — Аналогично. Приятно иметь дело с пайсанами. С людьми, которые понимают, что такое честь и что такое омерта. Нью-Йорк изменился с тех пор, как я впервые возглавил клан, и я с сожалением могу сказать, что не все изменения были хорошими.

— Есть повод для беспокойства? — спрашивает Дамиано.

Стефано пренебрежительно машет рукой. — Нет, простое раздражение, не более того.

Дамиано кивает. — Так что случилось с Риччи? Угроза была нейтрализована?

При упоминании нью-йоркского клана, с которым он ввязался в войну после того, как был раскрыт его план по краже их бизнеса, выражение лица Гарцоло помрачнело.

— С ними покончено. Мы с Рафаэле разгромили их практически до нуля. После того, как мы отобрали у них бизнес по производству подделок, они оказались в затруднительном положении. Последнее, что я слышал, это то, что они сражаются за объедки в Бронксе.

— Я слышал, что ты понес значительные потери, — говорит Наполетано.

— Они тоже.

— Мы сожалеем о ваших потерях, — говорит Дамиано.

Стефано отмахивается рукой. — Давайте поговорим о более приятных вещах, а? Две свадьбы надо отпраздновать, и еще одна на подходе.

Мы с Наполетано смотрим друг на друга. Гарцоло точно не хочет говорить о том, что произошло с Риччи. Интересно, не пытается ли он преуменьшить, насколько сильно его ударили?

Судя по тому, что я знаю, Гарцоло как бы сам напросился на это. Вся эта вражда началась из-за того, что Риччи узнали, что Гарцоло собирается украсть у них бизнес по продаже подделок.