Теперь вы оба, Карл Германович фон Бреверн с двадцать второй страницы книги «Die Familie v. Brevern» и ты, отец, с твоей любимой мною фотографии 1923 года, смотрите на меня неотрывно, только Карл с созерцательным любопытством, а ты, отец, с твердой надеждой и даже уверенностью. На что? Не знаю. Но начинаю догадываться.

Да, что ни говори, а в Российский государственный военный архив надо звонить и, если послужной список отца там все еще хранится и его можно получить и прочесть, надо ехать и читать. И я, где-то после майских праздников 2001 года, стала звонить в РГВА.

По какому телефону я тогда звонила? Скорее всего, по телефону директора, который тут же переадресовал меня в читальный зал, где выдаются запрашиваемые читателем послужные списки и прочие документы. Звоню, представляюсь:

— Я — Лилиана Иоганнес-Эдуардовна Бреверн, член Союза писателей России. Хочу узнать, есть ли у вас в архиве послужной список моего отца? — Называю фамилию, имена и отчество.

Молодой женский голос очень вежливо отвечает:

— Позвоните, пожалуйста, завтра утром в десять, я уже буду знать и смогу дать вам ответ.

Звоню завтра утром, как договаривались. И опять тот же молодой женский голос и опять так же вежливо (до чего приятно!) отвечает, уже называя меня по имени-отчеству:

— Да, послужной список вашего отца, Лилиана Иоганнес-Эдуардовна, у нас на постоянном хранении. Приезжайте с паспортом, отношением или, как член Союза писателей, личным заявлением на имя директора архива. — И тут же его продиктовала: — Мы работаем с десяти утра до…

— Спасибо, я буду в десять. До встречи.

«Господи, — думала я, — что ждет меня завтра, когда я возьму в руки послужной список отца и открою его на последней странице? Да… не знаю, не знаю. Но до завтра еще нужно дожить, заснуть, отгоняя все мысли, и хорошо выспаться, чтобы иметь ясную голову. Приму-ка феназепам, он всегда выручал меня в волнительных заграничных поездках. Должен помочь и дома».

Спала я как убитая. Встала, как всегда, рано и в половине девятого вышла из дома: путь не близкий, с одного конца города на другой. И вот весь этот путь, взывая (удивительное дело!) не к Богу, а к отцу, я молилась: «Отец, если ты меня слышишь, сделай так, чтобы мне не было стыдно за тебя, пожалуйста, очень тебя прошу, очень, очень!» Сколько же раз я мысленно произнесла эту фразу, до того, как наконец, открыв дверь архива, вошла, поднялась на второй этаж в читальный зал, назвала себя и получила папку, расписавшись в сопровождающем листке требования. Роспись моя была первой и единственной за шестьдесят лет после смерти отца. Да, брат не рискнул заглянуть сюда. Теперь-то я понимаю, что для него чтение этих бумаг обернулось бы сильнейшим нервным срывом.

— Можете сесть за любой стол, — улыбаясь, сказала выдававшая мне послужной список отца молодая женщина.

Я села в самом конце зала так, чтобы у меня за спиной была стена. Развязала папку и, увидев каллиграфический почерк отца, обомлела. Я ведь и предположить не могла, что послужной список может быть написан отцовской рукой. К тому же… к тому же, аккуратно выписывая каждое слово буквами кириллицы, отцовская рука то и дело сбивалась на латиницу и делала не свойственные русскому человеку смешные ошибки. Боже, что это? Передо мной текст, написанный иностранцем?! А ведь отец хорошо говорил по-русски, хотя могла ли я, девятилетняя, оценить его русский язык?! А потом, говорить — это же не писать, тем более по-русски. И первое время я никак не могла сосредоточиться. Потом, все больше и больше вчитываясь в текст, я даже перестала это замечать. И со страниц отцовского послужного списка передо мною вставал молодой мужественный человек, свято веривший в будущее России и геройски сражавшийся на полях ее Гражданской войны.

Так, читаю: родился 4 марта (по старому или новому?) 1893 года в Балтийской Эстляндской губернии Гапсальского уезда на острове Даго. Прибалтийский немец. Из дворян. Родной язык — немецкий. Владеет: эстонским, финским, русским. Отец — Николай Андреевич (Андрусович по-эстонски), немец по национальности, технический директор Даго-Картельской суконной фабрики. (Так, мама говорила, со слов отца, конечно, что дед владел небольшой фабрикой на Даго.) Умер в 1907 году. (Скольких лет? Где похоронен?). Мать — Елена Абрамовна Мадик, родилась в Финляндии, домашняя хозяйка. Умерла, по слухам, в 1932 году. (Откуда шли слухи? Мама говорила, что отец время от времени получал сведения о своих родных из официальных источников. Что за источники? Похоже, отец не хотел входить в подробности своего происхождения и рассказывать о своих предках, если мама мало что о них знала. Ну, ему было виднее, как жить в те страшные годы!) Окончил Ревельскую Александровскую гимназию в 1912 году, потом прослушал два курса медицинского факультета Юрьевского (теперь Тартуского) университета. В 1914 году отбыл на фронт (Первая мировая война). В 1915-м эвакуирован в тыл после ранения. В декабре 1915 года окончил Тифлисское Михайловское училище (прапорщик). Снова отправлен на фронт, однако в апреле 1916 года, как лицо немецкой национальности (надо же! И в 1916 году были люди, которых называли «лицо такой-то национальности»! А мы сегодня возмущаемся, когда кто-то кого-то называет лицом кавказской национальности!), переведён на Кавказ в Горийскую школу прапорщиков, где был курсовым офицером. В 1917 году окончил курсы штабной службы Штаба Кавказского военного округа. И до конца службы в старой армии 1918 года служил офицером особых поручений при оперативном отделе Штаба Кавказской армии. Участия в Октябрьской революции не принимал.

Так, это все старая царская армия. Я перевернула страницу.

А вот и новая. Красная Армия (РККА), в которую он вступил в апреле 1918 года в Петрограде и в рядах которой провел всю Гражданскую воину, будучи дважды контуженным в голову: при обороне Двинска (1919) и на Бурвальдской переправе (1920) в боях за Хортицу.

По декабрь 1918 года — командир Петроградского Рождественского резервного полка.

По февраль 1919 — пом. начальника штаба Петроградской райдивизии.

По май 1919 — командир I Петроградского полка на Псковском фронте. Бои под Печорами, Изборском, Псковом.

По июнь 1919 — начальник штаба Отдельной Эстонской бригады. Контужен при обороне Двинска.

По май 1920 — начальник штаба Эстонской стрелковой дивизии. Бои под Орлом, Курском, Белгородом с Махно и под Перекопом. За белгородскую операцию (Ба-а!) представлен реввоенсоветом XIII армии к награждению орденом Красного Знамени и золотыми часами ВЦИК. Не получал. (Почему не получал? Как и где это узнать?) При обороне Екатеринославля контужен на Бурвальдской переправе.