— А почему, собственно, Александр Александрович? — вежливо переспросил Плеханов.

— Все очень просто, Георгий Валентинович, — тяжело вздохнул император, — природа создала человека собственником, поэтому отмена собственности никакого успеха иметь не будет — все равно люди начнут тащить к себе все, до чего дотянутся. Опять же еще одна непонятность с общественной собственностью на средства производства — все общество владеть ими явно не сможет, по крайней мере, нужен будет управляющий, способный распоряжаться и отдавать приказы… вот вам и новые собственники, целый класс возникнет, бюрократия и партократия, они же все из партии, взявшей власть, будут, эти руководители?

— Мы с этим категорически не согласны, — выразил готовность ринуться в бой Ульянов, — вы недооцениваете способность народных масс к самоорганизации.

— Давайте не будем попусту перемалывать воздух, — поморщился Александр, — а перейдем к конструктивному диалогу. Вот вы, к примеру, — он обратился к Засулич, — Вера эээ Ивановна, вы же, если я не ошибаюсь, входили в боевую организацию Народной воли и стреляли в эээ в губернатора Трепова, так?

— Все верно, Александр Александрович, — ответила она, сжав губы в куриную гузку, — и была оправдана судом присяжных. С тех пор в боевой организации я не состою.

— Вопрос к вам такой, Вера Ивановна, — царь опять встал и начал прогуливаться вдоль стола, — какие цели вы лично преследовали, стреляя в представителя власти? Мне правда интересно… на его же место, даже если вы убьете этого представителя, немедленно заступит заместитель. Который будет вынужден закрутить гайки еще сильнее, верно?

— Трепов отдал приказ о физическом наказании нашего товарища по партии, — объяснила Засулич, — так что это была простая месть за унижение. И потом — народные массы, увидев нашу решимость бороться с самодержавием такими способами, возможно, проникнутся нашими идеями, приток новых людей в партию увеличится… вкратце так.

— Понятно, — задумался царь, — ну что же, идея прозрачная… а что, приток масс действительно случился после того покушения?

— Ээээ… — от неожиданности запнулась Засулич, — мы, если честно, не вели такие подсчеты, возможно, что и случился.

— Зря, между прочим, вы не вели подсчеты, — наставительно заметил Александр, — статистика это очень нужная и полезная вещь. А насчет закручивания гаек что скажете?

— Я могу дать справку, — сказал Морозов, — после последнего на текущий момент покушения… точнее неудачной попытки покушения на вас, Александр Александрович, в 1887 году…

— Да-да, было такое прискорбное событие, — кивком подтвердил его слова царь.

— Так вот, после казней, последовавших за этим, последовал серьезный отток участников из наших партий…

— Казни это крайняя мера, — подтвердил царь, — но согласитесь, что любая власть не будет стоить ничего, если не сможет защитить саму себя… и существующий статус-кво в государстве. Российская же власть использует эту меру своей защиты очень редко и точечно — вот у меня тут справочка, составленная департаментом полиции, она гласит, что за время моего правления, а это…

Царь поднял голову к потолку, пошевелил губами и продолжил.

— Это 15 лет, срок немалый… так вот, за это время расстреляли и повесили всего 303 преступника, по 20 в год. При этом лиц, могущих быть отнесенным к политическим, среди них всего 26… меньше десяти процентов. Вот скажите мне, Николай Александрович, в случае прихода к власти ваших сил, вы планируете как-то защищать будущее руководство страны и вообще порядок и законность?

— Конечно, Александр Александрович, — не смог отвертеться от прямого вопроса Морозов, — вы абсолютно верно сказали про власть, которая должна защищать себя…

— Хорошо, что хотя бы в этом вопросе мы с вами сходимся, — улыбнулся царь, снова усаживаясь на свое место, а потом повернулся к Мартову, — хотелось бы услышать мнение представителя Бунда… вы же ведь его представляете, эээ… Юлий Осипович?

— Все верно, — встрепенулся тот, — я член правления Бунда. Что же касается нашей организации, то в общем и целом мы разделяем основные положения программы и Народной воли, и социал-демократов… с некоторыми исключениями, касающимися положения евреев…

— Что именно по поводу евреев? — заинтересовался царь.

— Мы хотели бы в обновленной России будущего национально-культурной автономии еврейского меньшинства… плюс отмена черты оседлости, это средневековая дикость какая-то.

— Думаю, власти смогут учесть ваши пожелания, — ответил после небольшого размышления царь, — а теперь давайте подведем итоги нашего совещания, если у присутствующих, конечно, не найдется возражений…

Возражений не последовало, поэтому император закончил свою мысль, открыв блокнот с двуглавым орлом на обложке.