Рыцарь, обретя дар речи, наконец решительно постучал по металлическим прутьям и крикнул:

— Так, всем заткнуться! Авантюристы, забирайте свою эльфийскую потаскуху и уводите её отсюда, пока я не передумал!..

Глава 6

Хорошие отношения

* * *

— Подождите-ка… — Элинализ нахмурилась, и её лицо неожиданно стало серьёзным. Затуманенный взгляд полностью прояснился, и голос её звучал твёрдо, почти резко. — Это… не шутка? Вы действительно серьёзно? Ладно, Гислен… Но ты, Эрик, милый… Ты ведь не пытаешься так безвкусно подшутить над своей старой и доброй подругой? Скажи, что это плохая шутка.

В комнате повисла тишина, мы втроём сидели, пытаясь восстановить силы после событий последних часов. Я снова бросил взгляд на Элинализ, уже более спокойную, но от усталости мне сложно было воспринимать её серьёзно после того, через что мы прошли. Воспоминания о недавнем спасении ещё живо стояли перед глазами.

Где-то около часа назад мы вытащили её из городской темницы. Элинализ была едва прикрыта, ведь на момент задержания у той кроме одних трусов ничего при себе не было, и у меня не оставалось выбора — пришлось тащить её на руках в чём есть, стараясь не привлекать внимания стражи и избегая людных мест. Шагая по узким улочкам, я ощущал её обнажённую кожу и не совсем приятный запах — от неё исходило сильное амбре пота, вина и чего-то ещё, что явно не сочеталось с образом эльфийки. Сама Элинализ вела себя откровенно странно, как будто не вполне понимала, что происходит, и её взгляд постоянно блуждал. Пару раз она, смеясь, пыталась притянуть меня к себе и даже поцеловать, что выглядело совсем неуместно и неадекватно. Я едва успевал уклоняться, пытаясь при этом идти быстро и не привлекать к себе внимание. Это было непросто: вся ситуация выглядела как побег, причём довольно подозрительный.

Когда мы, наконец, добрались до квартиры, я поспешно передал её на попечение Гислен. Та уже без лишних слов и нежностей подхватила свою подругу и унесла в ванную.

Там началось настоящее «очищение».

За закрытой дверью слышались звуки, будто там идёт настоящая борьба. Гислен не церемонилась, обдавая Элинализ ледяной водой и яростно оттирая её грубой старой щёткой. Через стену было слышно, как эльфийка стонала и вскрикивала, а порой даже кричала и молила, но Гислен продолжала экзекуцию, как будто решила вымыть из неё не только грязь, но и все дурные мысли, пробираясь щёткой в самые глубины. Каждый раз, когда холодная вода брызгала на саму Гислен, крики Элинализ становились ещё громче, напоминая вопли человека, у которого забирают последние силы. На миг мне даже показалось, что Гислен её там чуть ли не прикончит.

Пока всё это происходило, я остался в комнате, усевшись на кровать, и попытался хоть немного разобраться в своих мыслях.

Честно говоря, при виде полураздетой, не совсем адекватной эльфийки, от которой ощутимо разило потом и чем-то ещё, я испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, её внешний вид и поведение никак не соответствовали моим представлениям о эльфах. Образ казался странно низким, едва ли достойным: передо мной была женщина в состоянии, которое могло показаться отталкивающим, и это вызывало во мне неприятное чувство грязи и лёгкое брезгливое отвращение. Пока тащил её на руках по тёмным улочкам, уклоняясь от людных мест, меня буквально пробивало на внутренний протест. Но в то же время ощущались совершенно иные эмоции. Сквозь отторжение прорывалось чувство жалости и искреннее желание помочь ей, подогреваемое каким-то необъяснимым внутренним пониманием. Стоило взглянуть на её лицо, даже в этом странном состоянии, и в голове, начали хаотично мелькать обрывочные образы. Я не мог уловить их смысл, но они каждый раз давали понять, что Элинализ была мне кем-то важным, что за этой «эльфийской потаскухой» скрывалось нечто большее.

Каждое воспоминание начиналось вполне ясно: «Так ведь мы с Элинализ…», «Ну а ещё мы…», «А полгода назад она…» — но прежде, чем я успевал понять, к чему это ведёт, оно резко обрывалось. Это несло в себе пугающее чувство неясности и потери. Казалось, я только что был близок к разгадке, но память раз за разом подводила. Конечно, потеря памяти избавила меня от многих ненужных тревог, но каждый подобный момент показывал, что и терять я успел слишком многое.

Примерно спустя минут двадцать Гислен вернулась в комнату, неся на плече голую и мокрую Элинализ, словно была уверена, что любой кусок ткани в её руках окажется небезопасным. С уверенным видом, но с явными следами усталости, она усадила эльфийку на свою кровать, ловко обернув её в простыню и туго закрепив ткань, превратив её в своеобразный кокон, из которого Элинализ не могла выбраться. Из простыни только грустное лицо виднелось, да вытянутые уши в стороны торчали. После этого без лишних слов Гислен отправилась наводить порядок в ванной, оставив её в этом странном состоянии — обузданной и абсолютно беспомощной.

Взгляд эльфийки оставался рассеянным, но выражение лица теперь было намного спокойнее. Она сидела почти неподвижно, казалось, стараясь осознать происходящее, а потом, видимо, усилием воли, выпрямилась и огляделась. Её глаза, всё ещё слегка затуманенные, постепенно начинали фокусироваться на знакомых образах вокруг, и она, наконец, осознала, где вообще находится и кто рядом с ней. Даже по имени меня назвала! И в целом было видно, что адекватное состояние к ней почти полностью вернулось. Поймав этот момент, я решил наконец объяснить, почему мы её вытащили и зачем мне нужна её помощь, стараясь говорить кратко, спокойно и сосредоточенно.

И вдруг на моих словах в её глазах что-то переменилось.

Будто невидимая рука внутри неё потянула рычаг — и в момент перед нами сидела уже не растерянная и странная эльфийка, а совсем другая Элинализ. В её лице проявилось спокойствие и решимость, исчезли все следы смятения.

— Боюсь, что это не шутка, — повторил я. — Мне действительно отшибло память примерно о последних четырёх годах. Всё случилось недавно, так что мы спешили найти тебя, а также пошли на крайние меры, чтобы привести в чувства. Гислен сказала, что у тебя была… или есть до сих пор похожая проблема, и, если кто-то может помочь, так это ты.

Элинализ молчала, смотря на меня с необычайной серьёзностью. Её лицо оставалось спокойным, но в еле заметной складке на лбу и чуть поджатых губах скользнуло что-то вроде стеснения или даже сожаления.

— Что ж… Ты меня совсем не обрадовал, Эрик, — тихо произнесла она, делая паузу, будто обдумывая, как продолжить. — И… Значит, для тебя наша, условно, «первая встреча» произошла там, в городской темнице? Я ведь правильно понимаю?

Я замешкался, не зная, как подобрать слова.

— Да… Не самое удачное знакомство, — попытался отшутиться я, но получилось неуклюже.