Отбросив опасения, я с улыбкой повернулась к Фоксу. Его шутливые слова по поводу лимона сразу же отнесла насчет знакомой торговки-лейры: вероятно, рыжеволосый художник безуспешно предлагал сделать иллюзию для ее магазина. Я высказала это предположение и тут же получила подтверждение.

— На самом деле, лейра тэ’Чан сама обратилась ко мне. Но не поддержала моей концепции, у нее замшелые, узкие представления о торговле. Кроме того, мы не сошлись в цене.

Тут я не могла его не поддеть:

— Неужели она отказалась позировать? — спросила, подбавив в голос сочувственных ноток и едва сдерживая смех.

Мне достался укоризненный взгляд из-под тёмно-рыжих бровей, но художник и сам рассмеялся, явно представив сухопарую даму на полотне, да ещё и в резной раме.

— С тех пор я не работаю на мелких лавочников, — заявил Фокс, — только для птиц более высокого полёта.

Оговорив последние детали, мы распрощались до утра понедельника. Оставшись одна, я прошла в мастерскую и быстро поставила топиться воск на водяной бане. Извлекла из форм готовые свечки. Полюбовалась прозрачной — она оказалась наполненной золотистыми искорками, а внутри угадывались очертания волшебного дворца. Вторая свечка — в неё я добавляла красный краситель — вышла полностью непрозрачной. Она была ярко-красной с молочно-белыми прожилками, что смотрелось очень экзотично. Упаковав очередные подарочки, я разлила по формам новые свечки и, вымыв посуду, поспешила к господину Крили, так как время приближалось к полудню. На сей раз Мяу решительно отказался оставаться за хозяина и следовал в нескольких шагах от меня.

Мастерская гончара находилась по другую сторону от городских ворот, в которые я въезжала. Дома в этом районе были очень старыми и смотрелись залатанными и жалкими. Народ здесь жил трудовой — в основном, ремесленники. Почти над каждой дверью была укреплена на кронштейне интересная вывеска-знак. Большая катушка ниток с огромной, словно меч, иглой. Связка облупившихся румяных крендельков из гипса. Дверь в убогую лавчонку жестянщика была украшена прибитой к ней кастрюлей, которая нуждалась починке. Встречались здесь и трактиры — правда, не такие весёлые, как на улице рядом с нашей школой в Стэво. Вполне себе трезвые люди входили туда и такими же выходили обратно. По крайней мере, пока я следовала по узкой, извилистой улочке, никаких безобразий не наблюдала.

А вот прохожие бросали на меня изумлённые взгляды, и я далеко не сразу поняла, в чем дело. Мои волосы, длинные, до талии, свободно лежали на плечах. Мне они никакого неудобства не доставляли, так как день был почти безветренный, вот я забыла, что так и не сделала причёску. За работой рассеянно заплела косу, но сейчас она распустилась. Так приличные горожанки не ходят! Недаром все эти косые взгляды… Представляю, что сказала бы наша школьная директриса, встреться она сейчас на городской улице! Вот до чего довёл меня лорд-инквизитор! Красная от стыда, я поскорее запрятала волосы под плащ и даже капюшон на голову натянула.

Когда узрела раскрашенный знакомым ярким узором огромный — выше моего роста — кувшин возле дощатых ворот во двор, поняла, что прибыла на место, и постучала в калитку. Мне открыл сам мастер Крили, которого, конечно, предупредила его дочь. Кряжистый мужчина с высоким, с залысинами, лбом и торчащими над ушами жесткими, похожими на солому волосами. У него было приятное, хотя и простоватое лицо. Гончар был одет в рабочие, заляпанные белой глиной, куртку и брюки. Особое внимание привлекли его руки — большие, широкие ладони, красные, словно мастер держал их в горячей воде.

Меня провели через просторный крытый двор, заставленный ящиками с готовой посудой, к широкому грубому столу. Мяу вспрыгнул на лавку рядом со мной. Дверь в мастерскую была открыта настежь, и я с любопытством заглянула в приятный полумрак, заметив нескольких мужчин за работой.

— Значит, открываете косметическую лавку, барышня?

— Именно так, мастер Крили, мне потребуются крупные партии баночек для крема.

— Дочь сказала, что при приготовлении вы используете магию. Наша глазурь вам в самый раз подойдет.

Я кивнула, но все-таки осторожно добавила:

— Если сойдемся в цене.

Я готовилась не сдаваться и отчаянно торговаться до тех пор, пока гончар не уступит или не выкинет меня за ворота. Пока что сильная переговорная позиция была у Крили, и он прекрасно понимал это.

— А что же вы к гному Олле, который с улицы Храма, не обратились? — с ленцой протянул мастер, почесывая шевелюру.

Мне почудилось, или в вопросе проскользнула неприязнь к мастеру-стеклодуву?

— Послушайте, уважаемый мастер, вот вы бы обрадовались, если бы ваш лучший сервиз использовали в качестве кормушки для ханнов?

Брови Крили взлетели, почти достав до линии волос.

— Вот и я не хочу, — продолжила я, твердо глядя мужчине в глаза, — чтобы баночки с моим кремом путали с мазью от геморроя.

С минуту, Крили продолжал недоуменно таращиться на меня, а затем, осмыслив мою фразу, громко расхохотался, хлопая ладонями по коленям.

Дело шло на лад.

Не скажу, что это было легко, но у меня получилось. Вначале мастер заломил цену в сорок хилдо за баночку, однако торговаться я не стала, просто попросила поверить в меня. Рассказала все прямо, как есть, хотя для меня всегда трудно откровенничать с незнакомым человеком.