— Женя, я всегда тебе счастья желала, — мама смотрит мне в глаза.

— Я очень это ценю. Только давай ближе к делу. Навряд ли тебя это интересует, но у меня ещё несколько процедур на сегодня назначено, а после — контрольный осмотр врача.

— Зачем ты так? — она всхлипывает.

Прикрыв глаза, я делаю медленный вдох.

«Женька, держимся. Ты и с этим всем справишься».

— Я лежу здесь десятый день, — проговариваю, установив с ней зрительный контакт. — Все, кто только мог, меня навестили. Не было только тебя. Да и сейчас же ты пришла словно под конвоем. Разве нет? Андрей, Максим. Готова поспорить, за дверью ещё охрана стоит. Мне очень жаль, но сейчас я не в том состоянии, чтобы испытывать к тебе сочувствие. В твоем возрасте пора принять тот факт, что жизни других вертятся по отдельным орбитам, а не по твоей.

— Ты очень жестока.

— Я это уже слышала. Есть что-то ещё?

Я чувствую, как меняется в воздухе атмосфера. Становится давящей и гнетущей, словно температура в палате разом понизилась на несколько градусов.

— Ба, начинай, — просит Андрей, но на бабушку не смотрит.

— Да что мне начинать? — она всплескивает руками. — Я вообще не понимаю, что происходит и почему на моего Ярика решили спустить всех собак?

— Ярика?

Впервые в жизни мне хочется ошибаться.

— Да, Женя. Ярика. До брака с твоим отцом я была замужем, — она нервно сглатывает, и на глаза наворачиваются слезы. — Брак был неудачным… Мой первый муж был негодяем и садистом. В один из дней, когда он в очередной раз начал меня избивать, мне чудом удалось сбежать, а потом… Я твоего отца встретила, — из-за всхлипов её речь походит на булькающее бормотание. — Саша мне помог, но я ему не сказала, что у нас с Виталием был сын. Ярику тогда и двух лет не было. Муж мне бы его ни за что не отдал. Я не хотела подставлять Сашу, поэтому промолчала. У него на тот момент и так забот хватало. С работой, да и ты совсем маленькая…

Она замолкает, а по моей грудной клетке тупая боль растекается. Ноет, разрывает на части. Перед глазами совершенно некстати проносятся детские воспоминания.

Требуется немного времени, чтобы в чувства прийти и собраться с мыслями.

— Моему отцу ты не посчитала нужным о сыне говорить. От меня скрыли, что я тебе не родная… По-твоему, это нормально?

— Мы с Сашей считали, что для тебя так будет лучше.

С сомнением смотрю на нее.

— Настолько лучше, что твой Ярик решил меня заказать? Ты сама понимаешь, насколько твои слова абсурдны?

— Мой Ярик не мог, — с безапелляционной уверенностью заявляет, и мне становится смешно. — Он бы не стал так со мной поступать. К тому же он нашел меня полгода назад, а с тобой несчастья только сейчас начали происходить.

Она ведь придуривается, правда?! Я не верю в такую слепую наивность.

— Его оклеветали. Максим, ну скажи ты им!

Я дергаюсь, будто бы пощечину получая.

Что здесь вообще творится? Чего ещё я не знаю?

Максим, как назло, выдерживает паузу, а после не к маме обращается, а ко мне:

— Жень, прости. Я однажды заехал к теще и застал этого козла у нее дома. Блд, прости… — нервно ерошит пятерней волосы. — Я тогда узнал, что он твой брат. Думал, единокровный, но не придал этому значения.

Глава 34

Я начинаю понимать, почему Владислав организовал эту встречу именно в стенах больницы. Это ведь он постарался?! Судя по настрою моей, как оказалось, мачехи, да и мужа, желания делиться своими тайнами у них было немного. Нетрудно догадаться, каким образом и кто подтолкнул их к этому разговору.

Надо признать, методы у Молотова действенные.

Однако мне от этого не легче. С трудом удерживаюсь от того, чтобы не послать эту парочку к чертовой матери и не попросить Андрея выставить их за дверь. Желание узнать правду удерживает от грубости.

— Макс, мы с тобой позже поговорим, — обращаюсь к мужу.

Напустив на лицо побольше скорби, он кивает.

В последнее время он удивляет меня всё больше и больше. Остается диву даваться, как просто у него все складывается. Не рассказал о внебрачном сыне, потому что не хотел расстраивать. Не рассказал о якобы брате, потому что не придал значения. Есть ещё что-то, чего я не знаю из-за его «добрых» побуждений?!

Максим никогда не был дураком, и я ни за что не поверю, что он мог им так резко стать, а значит, во всем этом бардаке муж отталкивался от своих интересов.

Грош цена его признаниям и извинениям.

— Оставьте нас, пожалуйста, наедине, — обращаюсь к мужу и сыну.

Первый тут же подскакивает на ноги, будто его только что от казни освободили, и направляется к двери. А вот второй… Андрей выглядит поражённым.

Он пока не умеет контролировать эмоции должным образом, и шок, вызванный словами драгоценной бабули, на его лице отпечатывается.

Мне стоило чуть лучше готовить его к взрослой жизни.

Я в его возрасте уже четко знала, что за большие деньги, а порой и не очень большие, даже самые близкие могут предать и даже убить.

Андрею в последнее время приходится проходить ускоренный курс обучения реалиям жизни.

— Андрюш, — подавшись к нему, обхватываю ладонью плечо и слабенько сдавливаю. Обернувшись, сын глядит на меня широко распахнутыми глазами. — Выйдите с папой. Выпейте кофе, поговорите.

— Ты уверена?