Взяв книги в коже, в серебре,

Расселись за столом.

Пергамент, бархата багрец...

«Ну, что же, дай нам нить

И говори: кого, мудрец,

Ты хочешь обвинить?»

«Он там, за стаей облаков, —

Ответил им мудрец. —

Он там, где выше всех миров

Стоит златой дворец,

Он там, где посреди дворца

Стоит Небесный Трон!..

И обвиняю я Творца.

Ответчик нынче — Он!»

И книги молча пролистав,

И скорбь собрав в щепоть,

Сказали судьи: «Рабби прав.

Ты виноват, Господь!

Ведь мы, когда Ты нас призвал,

Стремились за Тобой!

Не Ты ль народу обещал

Свободу и покой?

Ты, за оградой облаков,

Как говорит мудрец,

Творец, Ты выше всех миров,

Прекрасен Твой дворец,

Но почему, Владыка Сил,

Ты вдруг оставил нас?

Виновен Ты, что допустил

Неправедный указ...»

И ждали молча, до утра

И не смыкали глаз...

И вдруг узнали, что вчера

Был отменен указ.

Сиял рассвет голубизной,

Дарил рассвет зарю.

И был послушен царь земной

Небесному Царю.

«Он там, за стаей облаков,

Властитель и Творец.

Он там, где выше всех миров

Его златой дворец,

Струится чистая вода,

Стоит небесный Трон...

И всё же приговор суда

Смиренно принял Он!»

Они веселою гурьбой

Отправились домой

И говорили меж собой:

«Евреи, Боже мой!

Не будет кнут еврейских спин

Касаться — в этот раз!..»

...Забыв о том, что лишь один

Был отменен указ.

Маленький вор.

Вальс Варшавского гетто

По мотивам стихотворения польской поэтессы Хенрики Лазоверт «Maly szmugler» («Маленький контрабандист»)

Евреям Варшавского гетто нацисты установили ежедневную норму питания — 184 калории. Шанс не умереть голодной смертью большинству людей дали дети, не обязанные до 12 лет носить «маген давид» на одежде и способные проскальзывать в небольшие лазы и канализационные коммуникации, по несколько раз в день совершавшие вылазки за пропитанием на «арийскую сторону».

Сквозь стену, то верхом, то низом,

Минуя солдат и забор,

По крышам, по трубам, карнизам

Крадется молоденький вор.

И прячется время в песчинках,

Когда, и в мороз, и в жару,

Оборвыш, в разбитых ботинках,

Заводит со смертью игру.

На улице в гетто играет шарманка.

Душа то в аду, то в раю.

И кружатся тени с утра, спозаранку,

И кто-то застыл на краю.

На улице в гетто танцуют со Смертью

Лишь тени — под старый мотив.

И сны, словно листья, несет круговертью,

Былое на миг возвратив...

Стеною расколотый город

Прочтен до последней строки,

Рифмуются город и голод

Движением тонкой руки: