Я оскалился и поднял перед собой меч, наполненный стихийной энергией. Во мраке песчаной бури он словно сиял, и вспышкам его молний вторил рев огромного злого духа. Отвел оружие чуть назад и влил в него столько силы, сколько был способен. Время самого сильного моего удара.

Двуединый Рассекающий громовой удар!

И я ударил. Опустошил себя настолько, что у меня осталось энергии лишь на то, чтобы поддерживать барьер вокруг себя. Сияющий серп пронзил бурю и песчаные щупальца, оказавшиеся на пути. Не передать словами, насколько это было красивое зрелище. И наконец серп, сотканный из стихии молнии, достиг головы, врезался в неё, рассекая надвое и выплескивая вложенную в него силу. Зрелище было просто невероятное. Голова раскололась сотней сияющих вспышек, а затем поднятый в воздух корабль завертело пуще прежнего. Техника геккона не справлялась с таким сильным воздействием, так что пришлось вбить лезвие Рейхора в палубу и покрепче ухватиться за него. Надеюсь, Арашин простит меня за попорченную палубу, иначе я рисковал просто вылететь с корабля.

Нас вертело, но главное, что буря стала терять силы, а мы, в свою очередь, стали падать.

Падение было жестким, что не удивительно. Корабль на полной скорости влетел в песок, но к счастью, основной корпус выдержал удар. Чего, впрочем, нельзя было сказать об одном из колес, которое разбило в щепки. Скорее всего, именно оно смягчило основной удар, иначе кораблю пришлось бы гораздо хуже.

Гул бури стал стихать, да и ветер с каждой минутой становился все слабее. Я не стал пытаться забраться внутрь корабля, а просто спрыгнул с него и спрятался за ним от ветра. Ещё минут через двадцать он окончательно стих, а небо прояснилось. По крайней мере, мне вначале так показалось.

Меня немного занесло песком, так что пришлось себя немного откопать. Судно Арашина лежало на боку, пришлось воспользоваться техникой геккона, чтобы забраться к люку и постучать по нему.

— Арашин, буря кончилась! Можете выходить! — крикнул я им.

Открыли люк далеко не сразу, видимо, сказалось, что к нему теперь было сложно подобраться. Лев выбрался наружу первым. Спрыгнул вниз и радостно воскликнул:

— Хвала Духу Спирали, мы живы! Анга си туна! Думал, что мы отправимся в мир мертвых.

— Чтоб твой язык тарриды вырвали, Арашин! — раздался гневный возглас его жены, показавшейся из люка. — Совсем из ума выжил, мир мертвых поминать? Хочешь привлечь гнев мертвых богов?!

Лев на это поморщился и цокнул языком. Меня её слова заинтересовали, касательно мира мертвых и каких-то темных богов, но сейчас не лучшее время расспрашивать о местном фольклоре. В крайнем случае спрошу у Мару, когда доберусь до Радрифа, уверен, что она в курсе всех местных верований.

Пусть буря и рассеялась, но было нечто странное с местом, в котором мы оказались. В первую очередь это было легко понять, задрав голову и посмотрев на небо, что едва ли можно было назвать нормальным. Вместо голубого дневного оно было словно вечерним и ярко фиолетовым, да и плывущие по нему облака двигались странно, не естественно, а словно качались на волнах.

Не заметить это было сложно.

— Арашин, — крикнул я льву, — с небом какая-то ерунда, ты понимаешь, что происходит?

— Ах, если бы, но ничего хорошего. Нужно поднять Энкеру, — таково название судна Арашина, — пока небо не стало меньшей из наших проблем.

Я кивнул, а тем временем из корабля выбиралась команда. Лев сходу стал раздавать приказы, и его люди накидывали канаты, чтобы песчаное судно заняло правильное положение. Я не вмешивался, по крайней мере, пока меня ни о чем не просили, чтобы не мешаться. Арашин, скорее всего, знает, как правильно это делать, а я мог только навредить, ведь Энкера и так не в лучшем состоянии.

Одним из последних выбрался Руон. Он тоже запрокинул голову и посмотрел на странные облака. Вместе с ним из корабля выбралась и детвора Арашина, и они, в отличие от взрослых, что косились на небеса опасливым взглядом, воспринимали происходящее как захватывающее и веселое приключение.

Хотя была и ещё одна странность, на которую пустынники почему-то обращали меньше внимания — песок тут тоже был другой. Не обычного цвета, а скорее белого. Я даже специально опустился на одно колено и зачерпнул горсть, чтобы посмотреть поближе. Он не был белым-белым, как могло показаться, но имел странный белый отлив.

Могла ли буря занести нас в пустыню Белого песка? Ту самую, где по словам Рю находится один из фрагментов его души. Исключать эту возможность я не мог, Дух Спирали ведет меня, и я всё яснее это ощущаю. Вопрос лишь куда, к собственной смерти или чему-то другому?

— Гав! — рядом со мной появился Хель. Он рыкнул на меня, отскочил и закружился на одном месте, то и дело заглядывая в глаза.

— Ты хочешь от меня чего-то? — догадался я.

— Гав! Гав! Гав!

Стоило мне подняться, как пес сорвался с места и куда-то помчался, ну и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним через барханы. Первое время, пока мы были близки к Энкеру, Хель просто бежал как обычный пес, но стоило чужакам остаться позади, как тот вернулся к своему более привычному и любимому способу перемещения. Просто телепортировался по барханам туда-сюда, и я едва успевал за ним.

А меж тем вокруг было на что посмотреть. Повсюду были корабли, засыпанные песком, и их были сотни. Похоже, что проклятая буря много веков притаскивала сюда песчаные суда. Кладбище кораблей простиралось насколько хватало глаз. Они лежали, полузасыпанные песком, оставленные на растерзание временем, и были насквозь пропитаны энергией смерти, которая щекотала мне нос. Как редко я чувствовал подобный ядреный смрад.

Не сразу я понял ещё одну немаловажную деталь в этом месте — песок был холодный на ощупь. За то время, что я путешествовал по пустыне, я так привык к тому, что он теплый даже в ночи, что исходящая от него прохлада воспринималась очень странно. А ещё меня напрягала тишина. Гнетущая тишина, даже ветер тут словно был лишен звуков. Воздух густой и тяжелый, будто сама пустыня пыталась задушить всё живое, до чего могла дотянуться.