И снова Шаоян смотрит на меня с насмешкой, но еще и с интересом, а до меня доходит, что своим необдуманным вмешательством я поставила себя в неловкое положение. С одной стороны, настаивать на прощении нельзя, но, с другой стороны, я уже сделала шаг вперед, и пойти на попятную — бросить тень на свой авторитет. Которого и так нет…

Я смотрю на демоницу, которая перестала дрожать, и пожимаю плечами:

— Не омрачать счастливый день не означает оставить преступление без наказания.

— Так я вас неверно понял, госпожа, — хмыкает Шаоян и переводит взгляд на демоницу.

Улыбка сползает с его лица, а в глазах вспыхивает убийственное желание, которого я не видела даже тогда, когда Шаоян осознал, что вместо духовного контракта нас соединила печать. Тогда он был скорее раздражен, чем зол, а сейчас его гнев обжигает.

— Пощадите мою жизнь, — лепечет демоница, ее вновь трясет. — Слуга знает свою вину. Пощадите, повелитель.

Шаоян медлит.

Неужели из-за меня? Трудно поверить, хотя других причин на ум не приходит.

Такое впечатление, что он борется сам с собой. Тишина, нарушаемая лишь едва слышными мольбами о пощаде, длится около минуты, если не дольше. Наконец Шаоян оскаливается:

— День действительно счастливый, поэтому я позволю тебе искупить твою вину.

— Да, повелитель! Благодарю за вашу милость, повелитель! — Демоница подается вперед и слегка приосанивается, отчего тонкая ткань ханьфу натягивается и обрисовывает фигуру.

Шаоян брезгливо кривится, и демоница испуганно скукоживается.

— Я не буду требовать ничего серьезного, просто принеси мне слезу белой орхидеи с озер Кристальной Чистоты.

По его мнению, это просто?

Шаоян лжет, но кто посмеет с ним спорить? Я бы могла… но не буду.

Про озера Кристальной Чистоты я читала и даже мечтала увидеть уникальное место своими глазами. Как наш мир пронизан незримыми потоками ци, так Нижний мир пропитан искаженной ша-ци, но есть место в Нижнем мире, легендарные озера, где бьет неиссякаемый источник чистой ци.

Только вот пробиться к нему… смертельно сложно. На картинке в книге озера опоясаны реками лавы, охотнику за сокровищем придется преодолеть скалы и ядовитые заросли, полные хищных чудовищ.

Не думаю, что автор книги преувеличивал.

— Повелитель? — хрипло выдыхает демоница в полной растерянности.

— Что? Ты не хочешь принять мою милость и предпочитаешь заплатить за ошибку головой?

— Слуга принимает и благодарит.

— Даю тебе срок месяц. Вы все можете идти. — Шаоян открывает проход на кухню, и демоницы поспешно даже не пятятся, а отползают. Как только они оказываются по ту сторону разрыва, прореха схлопывается.

Оставшийся завиток серого тумана стремительно тает, и ни следа от искажения пространств не остается.

Демоны… жестоки.

Я знала это, но рядом с Шаояном я забыла очевидную истину и теперь, увидев, каким он может быть, особенно остро ощущаю зыбкость своего положения. Страха нет — я уверена в действии печати. Но все же мне не по себе.

Шаоян неотрывно смотрит в ту точку, где исчезли демоницы. Кажется, он до сих пор борется с собой, чтобы не вернуть провинившуюся и не оторвать ей голову. Или спалить. Не знаю, что именно демоны делают в гневе.

Медленно прикрыв глаза, Шаоян выдыхает и вспоминает обо мне. Выражение его лица меняется. Появляется улыбка, в глазах, сменяя ярость, вспыхивают озорные искорки. Искренность или притворство?

— Вы не сводите с меня глаз, госпожа? — ухмыляется он.

— У тебя богатое воображение.

Он лишь смеется.

— Госпожа, вы восхитительны. — Он накладывает в мою тарелку еду.

Для него ни тарелки, ни палочек нет, но его это будто и не смущает, наоборот, он с воодушевлением изображает слугу, даже встает за моей спиной, как встала бы обычная служанка.

Одно знаю точно: смущение показывать нельзя.

Я беру палочки, пробую предложенное блюдо.

— Вкусно.

— Мясо божественного вепря, добытого лично мной, госпожа.

— Как мило.

А ведь в еде и правда чувствуется ци.

— Я счастлив, что вам нравится. — Шаоян подкладывает мне в тарелку еще кусочек.

Завтрак вкусный, сытный, и мне стоило бы поблагодарить, но, почувствовав в желудке приятную тяжесть, не могу удержаться от очередной колкости. Я откладываю палочки, промакиваю губы салфеткой и, опираясь на руку Шаояна, поднимаюсь из-за стола.