— Нет вопросов, — нехотя ответил Ганс. — Говори, что делать.

— Так-то лучше, — сказал Слейтон.

…Корабль, ведомый Слейтоном, шел по орбитальной спирали в странной туманности, окружавшей планету. Непривычно сигналили многочисленные индикаторы, предупреждая о бесчисленных роях метеоритов, преграждавших путь. Безостановочно работали противометеоритные пушки, расчищая дорогу. Ганс не отрывал взгляда от экрана, высматривая, нет ли поблизости инопланетных кораблей. Он больше боялся не атаки с их стороны, а нового случайного столкновения. Вообще-то он не верил в злонамеренность "хозяев". Ведь ничего же не предприняли они даже после гибели их корабля? А вот в словах Слейтона насчет местных аномалий пространства смысл кое-какой есть.

Размышляя об этом, считывая показания многочисленных приборов, Ганс пришел к выводу, что полет "Гагарина" вблизи поверхности Туманной планеты таит в себе опасность: магнитные полюсы планеты неизвестны, неизвестны не только аномалии, но и некоторые константы. Наконец, проклятая туманность — тоже источник сюрпризов! Пожалуй, безопаснее всего будет прекратить полет.

Он включил связь и сказал об этом пилоту. Тот вначале ничего не ответил. Озабоченное лицо Слейтона свидетельствовало о том, что тот бился над какой-то сложной проблемой. Жесткие волосы пилота торчали во все стороны, глаза были беспокойны. Он сказал зло:

— А если вернется Патрис и не найдет нас в точке, где оставил? Что тогда?..

"Что за человек?! — смятенно подумал Ганс. — О Байраме по-прежнему ни слова, словно тот уже канул в вечность".

— Над чем ломаешь голову, космоэскулап?

— Все над тем же. Что сталось с Байрамом? Почему на доходят к нам радиоволны?

— Давай лучше перекусим. Я прикажу киборгу, чтобы он притащил нам легкий завтрак.

— Хорошо, — согласился Ганс.

Завтрак занял не более десяти минут. Ганс торопливо выпил лишнюю чашку кофе и позвонил роботу приборного отсека:

— Доставь сюда последнюю информацию о движении корабля, о сигналах извне и летающих объектах на орбите.

— Что ты хочешь узнать такого, о чем не знал? — усмехнулся Слейтон, но в глазах его была подозрительность. — Что нового принесет робот? По-моему, ты просто нервничаешь.

Ганс хотел отмахнуться, как вдруг ощутил легкий крен корабля.

— Вот и новое, — глянул он на пилота.

— Черт побери! Корабль пошел по наклонной. В чем дело? — удивился Слейтон.

Ускорение стало нарастать рывками. Из рук пилота вырвалась кофейная чашка, разбилась о переборку. В "Саванне" всполошились перепуганные животные. Внезапное ускорение исчезло и возникло состояние невесомости, хотя конструкторы корабля создали массу систем, при любых условиях нейтрализующих эффект невесомости.

Оба — пилот и космоврач — не без труда выбрались из комнаты отдыха. Слейтон, отталкиваясь от стен и пола тоннельного перехода, проследовал в рубку, а Ганс скрылся в отсеке обсерватории.

Полет стабилизировался.

Слейтон передохнул и взглянул на видеоэкран. Но Ганса на нем не увидел. "Черт побери!.. Где же Ганс? Неужели в этой суматохе к нам проникли "хозяева" и увели с собой Ганса?!" Не успел Слейтон развить свой домысел, как кто-то постучал в дверь рубки.

— Кто это? Пароль…

Чей-то голос глухо произнес за дверью пароль.

— Кто ты? — переспросил Слейтон, сжимая в руке лазерный пистолет.

— Ты что, не признаешь меня? Да это же я, Ганс.

— Если ты Ганс, пройди в отсек боевых ракет и сядь за свое место. Чтобы я видел твое лицо.

— В общем, ты прав… — помолчав, буркнул за дверью Ганс. — Жди.

Придя в свой отсек, Ганс включил свой канал. На экране он увидел Слейтона, который, пригнувшись, стоял у двери рубки. Ганс усмехнулся и окликнул:

— Эй, Слейтон, чего торчишь перед дверью? Вернись на место.

Скрывая смущение, пилот упрекнул:

— Куда ты пропал в такой напряженный момент?

Он сел в кресло и уставился в насмешливые голубые глаза врача.

— Теперь спрошу тебя я, — сказал Ганс. — Почему тебя охватила паника? Ты что-то увидел? Ощутил, может быть.

— Ничего я не ощутил. И паники не было. Или простая осторожность, выполнение инструкции — паника, по твоей классификации?.. Где ты скрывался?

— Все это время я пробыл в обсерватории, дружище. Я включил фототелескоп, кинокамеры и успел снять на цветную пленку освещенную зону Туманной планеты. И если ты, как командир, сейчас же не объявишь мне благодарность в приказе, я не покажу тебе отснятый мною фильм.

— Ага… — пробормотал Слейтон. — Теперь я все понял, извини. А какая благодарность ожидает меня за то, что я спас корабль от падения на планету?

— Это ты здорово проделал, Слейтон!

— Значит, мы оба с тобой неплохо поработали. Так что хватит петь друг другу дифирамбы! Давай лучше фильм посмотрим.

— Где желаешь смотреть? — спросил Ганс.

— Удобнее будет в твоем отсеке. Я переведу корабль на автоматику.

— Ну, хорошо, приходи.

Едва Слейтон вошел в отсек, как робот-кинооператор включил установку, и на экране появилась темно-коричневая равнина, поросшая странными желтоватыми растениями. Их верхушки напоминали клубки спутанных проводов и упирались в густую гуманность — "небо" планеты. Многие из этих "деревьев" имели вид сухостоя, будто перенесли жестокую жажду.