Накануне разведчики Мурадова захватили "языка" из 115-й мотострелковой дивизии фашистов. Это явилось неожиданностью: до сих пор здесь стояли пехотинцы. Значит, в первую линию враг ввел свежие части, подброшенные морем. Так обычно делается перед наступлением. Сводка разведотдела дивизии подтвердила эти предположения.

Комбат вызвал лейтенанта Мурадова.

— Командование должно знать все главные огневые укрепления на подступах к поселку, — сказал он. — Ишунь закрывает подход к Турецкому валу. Если удастся пройти Турецкий вал, появились свежие части, Тревожит, что на полуострове появилась разведка, или фашисты копят силы.

— Предстоит разведка боем, — уточнил комбат задачу. — Дадим вашему взводу роту автоматчиков, два пулемета, поддержим артогнем. Но мы должны знать все. Твои ребята доставили пленного из 115-й мотострелковой. А вчера мне принесли документы из подбитого транспортера. Он оказался из 23-й дивизии. Мы с начштаба смотрели стратегическую карту. Оказалось, что 23-я значится у фашистов в районе Кривого Рога.

— Значит, гитлеровцы перебрасываются?

— Точно. Поэтому, помни, Мурадов, мы должны знать все! На сборы твоим орлам даю полсуток. Задание получишь у начштаба.

10

Они шли по гулкой от ночного холода земле. Шли молча, разговаривать не хотелось. Да и нельзя было разговаривать. Фашисты могли встретиться в любой момент, а разведчикам предстояло скрытно пробраться во вражеский тыл и только там обнаружить себя.

Лейтенант Мурадов остановил бойцов у проселочной дороги. Залегли. По ту сторону дорожной колеи начинался большой яблоневый сад. Деревья стояли голые, но уже угадывался запах свежей листвы, готовой вот-вот взорвать набухшие почки. Было так хорошо, что даже отзвуки далекого боя, казалось, не имели никакого отношения к разведчикам.

— Слышь, Кержач, — толкнул локтем рядом лежащего Пашку Васильич. — Ноги-то не набил, портянки не размотались?

Пашка еле сдержал смех.

— Ты что, "жеребенка" твоего с нами нет, так меня взялся воспитывать? Курнуть бы сейчас разок, а, Васильич?

— Он те курнет, вон из того сада!

— Раз-з-говорчики! — прошипел Мурадов.

Послышалась короткая автоматная очередь.

— Засекли, сволочи!

— К земле прижмись!

— Смотри, ракету повесили!

Кержач бесшумно подполз к лейтенанту.

— Чего лежать, командир, они же перестреляют нас, как кур.

— Л-ле-жать! — цедил Мурадов сквозь зубы. — Сержанта Аширова ко мне!

— Есть!

Через минуту, запыхавшись, рядом плюхнулся сержант Аширов.

— Ползать надо, сержант, ползать, а не бегать во весь рост!

Лейтенант злился. Но те, кто хоть раз ходил с ним в разведку, знали, что это его обычное состояние при важном задании. Знали и не обижались на него за это.

— Вот что, земляки. Бери автоматчиков человек десять, пулемет — и жмите на левый фланг. Сигнал к бою — красная ракета, сигнал к отходу — две зеленых!

— Петраков, Кержач, ко мне! — тут же распорядился сержант.

— Васильича оставь, — попросил лейтенант. — Он с группой расположился справа от меня. Возьми Кержача и Сергеева с пулеметом. Лучший пулеметчик в полку. Учти — тебе отдаю! Для дружка и сережку из ушка, — невесело пошутил Мурадов.

Обе группы начали движение влево и вправо — одновременно. Мурадов отметил, что трассирующими бьют в сторону Аширова. Группа Васильича шла бесшумно. "Молодец, старик", — отметил лейтенант, и задним числом порадовался, что нашел хорошего разведчика.

Группа Аширова залегла, прижатая пулеметным огнем. Но ждать было нельзя и сержант приподнялся. Ему тут же обожгло плечо. Боли он не почувствовал. Она пришла позже, когда они, добежав до сада, скрылись в негустом кустарнике. На время стрельба прекратилась. Аман провел по плечу рукой, она стала мокрой и теплой. Но они были еще далеко от цели, указанной лейтенантом, и останавливаться, чтобы сделать перевязку, было нельзя.

А боль пульсировала все сильнее, тело как-то обмякло, и Ашир, сделав еще несколько бросков, споткнулся и упал. Кержач бросился к нему.

— Ты что, политрук? Задело? Где? Давай перевяжу!

— Не время! Торопиться нужно!

— Так мы почти на месте. Сад кончился. Эй, кто там поблизости? Это ты, Журавка? Слышь, ефрейтор, постой "на стреме", я сержанта перевяжу.

Ловко разорвав индивидуальный пакет, Кержач бережно стал накладывать повязку.

— Терпимо?

— Терплю! — сквозь зубы выдавил Аширов.

— Эх, сержант, сестричку бы сюда сейчас, — балагурил Кержач. — Она бы тебя перевязала — блеск! Встретил я одну в сан-рсте: беленькая такая, чистенькая…