— Это профессор Шуман из Гейдельберга в Германии. На прошлой неделе он навещал Тома в Лондоне.

При слове «Том» они слегка изменились, словно переключили передачу внимания.

— Он говорит, у них в Германии есть двое из вашей братии.

Совершенно неожиданно. Гектор не представлял, что Хеджес процитирует его настолько. Гектор уже собирался как-то прояснить свою позицию, когда заметил, что их дрожь движется в ритм. Сперва казалось, что это просто случайное смещение фазы. Стихийное совпадение спазмов. Затем оно стало отчетливей, и вот уже они двигались совершенно одинаково. Он взглянул на Хеджеса и прошептал:

— Как это возможно?

— Не знаю. Никогда такого не видел.

Теперь Дик и Гарри тряслись очень быстро, словно одно тело, разделенное надвое. Они обернулись и подняли левые руки над головами друг друга. При виде этого зрелища посетители окаменели. Затем левые руки начали двигаться кругами в ритме стаккато, словно описывая парящие зазубренные нимбы.

Они перекосили свои хлопочущие лица и заглянули в глаза Шуману. Хеджес пытался что-то сделать или сказать, но не мог. Вдруг они остановились. Застыли. Неподвижные. И тогда задрожала комната. Их действие делегировалось, перелилось в каждую клетку каждого материала в помещении. Теперь все вибрировало, как они, а они оставались в центре неподвижными. Око своей бури. Гектор инстинктивно рванулся к двери, потому что чувствовал, как трясется тело. Вырвался из оцепенения и Хеджес, поспешил за ним. Они падали и скользили на подгибающихся ногах. Ползли, подгоняемые к порогу паникой, пока Хеджес пытался управиться с металлическим трепетом ключей в дрыгающихся неуправляемых руках. Позади они слышали, как все рассыпается, как верещит и расщепляется волокно деревянных стульев. Слышали рвущийся всхлип, словно выкручивался спин каждого атома. Хеджес выронил ключи, и Гектор почувствовал во рту привкус крови. Дверь плакала и коробилась в косяке. Хеджес подался назад, а потом бросился на нее, сделав плечо и голову безмозглым тараном. Громыхающее столкновение раскололо дверь надвое и высадило кричащему плечо. Но все же он выбрался, как и Гектор. В беззвучный бульон, который как будто загерметизировал портал наподобие воздушного шлюза, его пузырь размазывался поверх дребезжащей комнаты. Они пробирались по коридору и столкнулись с Роджером, везущему еду Дику и Гарри. Санитара едва не расплющил Хеджес, схватив одной рукой, а тележка опрокинулась и разбрызгалась в другом направлении.

— Открывай, — вопил Хеджес, показывая второй рукой на свой кабинет. Роджер моргал в ответ красными глазами без ресниц.

— Открывай гребаную дверь, — он швырял оторопелого инвалида по коридору, пока тот не оказался на коленях, со всхлипами пытаясь попасть ключом в безразличный замок, а Хеджес ревел над его испуганной и ушибленной головой: «Открывай, открывай, открывай!»

Внутри Хеджес рухнул поперек стола. Гектор и Роджер уселись на пол, глядя, как туша врача болезненно пыхтит в бессознательном забытье. Гектор прополз на четвереньках туда, куда укатилась бутылка виски. Во всей его жизни не было ничего подобного этому дню. И если он его переживет, то щедрый оклад покажется вполне заслуженным. Он откупорил бутылку и сделал затяжной и тяжелый глоток. Откинулся, пока в торфяном извержении благополучия внутри тела аплодировал солодовый огонь. Поболтал бутылкой Роджеру, но тот в ответ помотал головой и просиял широкой зубастой улыбкой откуда-то из заплаканного лица.

Через какое-то время прибыли санитары и забрали всех в главный госпиталь. Хеджеса — на носилках, Роджер и Гектор хромали позади, поддерживаемые сильными руками.

Возможно, в конце извивающегося коридора все успокоилось. Возможно, комната расслабилась обратно в обычное смирное состояние, а Дик и Гарри сидели за столом в ожидании трапезы, разбросанной по полу снаружи. Оставленная тележка стояла над битыми тарелками и медленно остывающим обедом, как большая и глупая металлическая собака, уставившись не в ту сторону. Но точно не знал никто, и никто не торопился узнать.

Роджера отправили обратно в дормиторий, когда Хеджес извинился за свое оскорбительное поведение, греша на чрезвычайность феномена в комнате Дика и Гарри. Роджер робко улыбнулся и ушел. Доктор бродил по палатам с рукой на перевязи и забинтованной головой, пока не нашел Шумана в кабинке, сделанной из больничных ширм на колесиках, где тот сидел и писал в карманном блокноте.

— Профессор, вы в порядке?

— Да, все хорошо, спасибо, отделался шишками да царапинами. Как ваши рука и голова?

— Жить буду, — Хеджес крякнул и сел рядом. — Даже не знаю, что и сказать. Ничего такого еще не происходило; это выше моего понимания. Мне очень жаль, что все это случилось во время вашего визита.

— Но вы не думаете, что я и был причиной? — спросил Гектор со всей искренностью.

— Я не знаю, что и думать; такое мне не по зубам.

— Теперь понимаю, почему вы их здесь держите.

— А что мне остается? Девать их некуда, а после того, что они сделали для остальных, я чувствовал за собой должок. Нас высоко оценили за достижения. Иногда я боюсь, что ничегошеньки мы своей терапией и не добились. Это они очищали людей, а мы только слали их назад, на верную смерть.

— Вы правда в это верите? Верите, что они впитали все страшные симптомы и кошмары ваших предыдущих пациентов?

Хеджес утвердительно опустил перебинтованную голову, внезапно будто уменьшившись в размерах, и тихо произнес:

— Господи боже, можете представить, как страшно было бы жить с этим день за днем?

— Человеку — да, — тихо ответил Гектор.

Вернувшись в отель на Стрэнде, Гектор принялся мысленно составлять доклад. Как растолковать такому dummkopf [8] , как Химмельструп, засвидетельствованные чудеса и ужасы? Как продемонстрировать окупаемость растущих расходов? Он почесал протертую макушку, и несколько прядей обвисли с облегчением. Оттолкнул бумажки и блокноты на столе и взял письмо, которое дожидалось его на стойке. С облегчением увидел, что оно доставлено вручную, без марок фатерлянда.