Чувство облегчения разлилось по телу, и от счастья он широко открыл пасть, показывая все зубки. Он свободен!

А потом он слетел вниз, на едва видимую в ночи полоску земли. Там уже спали его сиблинги, его самые лучшие на свете друзья. Они удовлетворённо сопели под крылом мамы, что смотрела на него большими мудрыми глазами.

Здесь она была другая: чёрная как ночь, но с красными звёздочками на внутренней стороне прекрасных длинных крыльев, что позволяют небокрылам парить на огромной надоблачной высоте, и с их жутко аэродинамичными ушами.

— Мой Звёздочка, мой Звездокрыл, — нежно проговорила она певучим внутренним голосом, не открывая пасть.

— Мама! — восклинул ночекрылёнок, бегя к ней.

Он всегда знал, что мама умеет читать его мысли, так же, как он читал её. Им не нужно было говорить в принципе! Она просто считывала восторг всего его существа, и отвечала своей чистой радостью от того, что её малыш цел и здоров, и растёт прекрасным ночекрылом. Как оно и должно быть всегда.

Он подбежал к ней, прижимаясь к её груди и чувствуя тепло каждой чешуйки. Своим теплом они будто тоже пели песню заботы и защиты, будто здесь, подле мамы и её тепла, всегда и нужно быть. «Здесь твоё место. Оставайся здесь навсегда» — пела мама своим урчанием и своими мыслями. И он оставался — там, где его место.

Над горизонтом вошли луны, освещая огромную, бескрайнюю степь, где травы шли волнами от малейшего ветерка. Заворочавшись, проснулись сиблинги, потягиваясь и открывая свои прекрасные клыкастые пасти в зевках.

Здесь они тоже были другие. Ночекрылы как и он, но вместе с тем и имеющие черты других племён. Глин имел в целом более жилистое телосложение и длинные пальцы на лапах, Слава щеголяла оборками на ушах и радужными звёздчатыми паттернами на крыльях, у Цунами угадывались жабры и перепончатые лапы, а Солнышко, неожиданно, была почти чистокровным ночекрылом, за исключением пескокрылого гребня и желтоватых звёзд на крыльевой перепонке.

Но он чувствовал, что они всё те же, со всё теми же характерами. А самое главное — ему вообще ничего не надо говорить пастью! Они слышали его внутренний голос так же, как и он слышал их!

— А полетели до луны?! — предложила Солнышко, всё так же готовая восторгаться всем на свете.

— И на какую же из трёх ты собираешься, неугомонная дракошка? — улыбнулась мама, блестя зубками.

— Какая ближе! — нисколько не смутилась Солнышко.

— Ну тогда летите, — мама подняла крыло, отпуская драконят и всё так же улыбаясь им вслед.

Они свечками взметнулись в небо, одним клином взмывая ввысь по большой спирали. Глин вёл впереди, как и всегда, а Цунами позади следила за тем, чтобы никто не отстал.

Луны стали ближе, будто увеличившись в размерах. Но драконята никак не могли их достичь, как бы ни старались махать крыльями. Воздух стал слишком разреженным, и они едва держались на одной высоте, не говоря уже о том, чтобы набирать её.

— Здесь слишком мало воздуха, Солнышко, — наконец сказала Слава, явно немного подтрунивая.

— Да, разреженный воздух уменьшает подъёмную силу крыла, не позволяя ему подняться выше. Между прочим, наши исследования утверждают, что даже если бы у нас были супер-крылья, мы бы не смогли долететь до лун — на большой высоте воздуха совсем нет, и крыльям не от чего отталкиваться в принципе.

— О чём я и сказала, только используя меньше слов и не подгружая излишней информации, — внутренне засмеялась Слава.

— И что же нам делать? — опечалилась Солнышко, искренне хотевшая походить по одной из лун и собрать светящуюся пыль с неё себе на лапы.

— Просто лететь! — влезла в разговор Цунами. — Полёты на высоте развивают дыхание и выносливость.

Никто, в общем-то, даже и не спорил — и вот, они просто летели вперёд, любуясь на огромное море степи внизу и стену облаков впереди. Или это уже горы? С такого расстояния и в обманчивом лунном свете не разобрать.

И когда Звёздолёт проснулся, улыбка счастья приоткрывала его пасть, показывая миру его прекрасные клычки.

Другие просыпались тоже. Они, прямо в кучке, вытягивали вперёд лапки, и не удержавшись, Звёздолёт лизнул каждого в нос. Здесь его сиблинги не были такими же ночекрылами как и он, как мечталось во сне, но всё такими же любимыми.

— Что это на тебя нашло? — смеялась Пирит, весело улыбаясь под его лизем.

— Хороший сон был. Наконец-то я избавился от этих настойчивых видений с продолжениями, и просто летал с вами в ночном небе!

— Это восхитительно! — сразу же оживилась Солнышко. — Я бы так с тобой полетала! Когда луны дают достаточно света!

— Да, ты во сне точно так же восхищалась, сестрица, — улыбнулся Звёздолёт, получая в ответ клубок мысленного восторга.

— Что ж, я определённо рада видеть улыбку на твоей морде с утра, — удовлетворённо проурчала мама, лизнув его в нос.