— Она ничего в беседке не оставила? — спросил Людвиг.

— Вроде нет. У неё с собой ничего и не было, — припомнил Тимур.

— Тогда погнали, пока нас здесь не засекли. — Людвиг покрепче прижал к себе Ингу и, ухватив друга за капюшон дублёнки, выдернул их обоих в Дом.

Тёмная улица сменилась комнатой с камином так стремительно, что Тимур не устоял на ногах и грохнулся на четвереньки, больно приложившись об пол коленями и ладонями. Совсем немножко до шкуры не дотянул, на неё падать помягче было бы.

Или боггарт специально её отодвинул? Он мог! Тимур вообще был уверен, что эта жуткая нечисть его не любит и терпит исключительно ради Людвига. А Людвига — ради еды.

Ну в самом деле, это же злобный дух, он не может никого любить, просто заботится о своём пропитании! Присосался к Людвигу, как паразит, и жрёт его!

Из-под дивана, словно в ответ на мысли Тимура, раздалось глухое недовольное рычание. Из-под того самого дивана, на который Людвиг пытался уложить Ингу, попутно вытряхивая её из куртки. Девочка вцепилась в него обеими руками и никак не хотела отпускать.

— Ну всё, всё, успокойся. Ты молодец, справилась. Как себя чувствуешь? Голова кружится? Тошнит?

— Немножко, — тихо ответила Инга. — Пить хочется.

Тимур знал, что надо пойти на кухню и поискать там сок, включить чайник или хотя бы воды из крана набрать, но вместо этого скинул дублёнку и спросил:

— Может, лучше ко мне?

— Чтобы тебя с ещё одной ученицей сфоткали? Гарем решил собрать? — хмыкнул Людвиг.

— Я шторы задёрну. Серьёзно, разве можно ребёнка здесь оставлять? Ей сейчас только общения с боггартом для полного счастья не хватало!

— Вот именно сейчас можно оставлять смело, он к ней даже не притронется. Боггарт питается энергией, которая вырабатывается, когда человек боится, а она себя выжала почти в ноль и бояться не в состоянии. Да и сытый он, со вчерашнего дня твоих тараканов переваривает, даже на меня не покушался.

— Приятного аппетита, — мрачно бросил Тимур в темноту под диваном. Осознавать, что его страхи такие питательные, было странно. С одной стороны, он никогда не был храбрецом и давно привык к тому, что в душе постоянно скребётся смутное беспокойство; а с другой… наверное, стоило наконец-то признаться самому себе, что объёмы и насыщенность этого беспокойства и неясной тревоги всё-таки выходят за пределы нормы. Вон, даже боггарт объелся, хотя ничего действительно страшного… объективно страшного Тимуру не показал. Только его собственные мысли.

Правильно Людвиг сказал — тараканы и ничего кроме.

Из-под дивана вынырнула длинная узкая тень и осторожно, даже ласково обвилась вокруг тимуровой щиколотки.

— Да отстань ты. — Он дёрнул ногой, и тень послушно отпрянула.

— Ты вкусный, — прокомментировал Людвиг. — О чём подумал?

— О тараканах. Ладно, проехали. Инга, тебе чаю или сока?

— Ой, Тимур Игоревич… — удивлённо захлопала глазами девочка. Кажется, она только сейчас начала осознавать реальность. — Что вы здесь делаете? Или… что я здесь… Где я? И… — Она перевела взгляд на Людвига. — Вы кто?

Хорошо бы она, конечно, пораньше этим вопросом озадачилась — когда он ей давал дурацкий совет снять с Буранова штаны, — но лучше поздно, чем никогда.

— Сок принеси, или минералку, если найдёшь, — попросил у Тимура Людвиг. И настойчиво добавил: — Пожалуйста.

В голове Тимура это «пожалуйста» моментально расшифровалось как «Пожалуйста, выйди на пару минут и дай нам поговорить», но он не был уверен, что не придумал этот вариант самостоятельно. Вот Ксюша сказала бы точно, но не звонить же ей с глупыми вопросами. Да и она спит наверняка после предыдущей ночи, полной разговоров, беспокойства и уроков магии.

Часы показывали половину одиннадцатого.

Точно спит.

Минералку Тимур не нашёл, зато сока обнаружил две коробки и одну бутылку — и все открытые. Так и не смог выбрать между апельсиновым, гранатовым и персиковым, поэтому прихватил в комнату все три. И пару кружек.

— Я тебя знаю, — ошарашенно пробормотала Инга в тот момент, когда он вышел из кухни.

Тимур так и не понял, пропустил ли он какую-то часть разговора, или всё время, пока он искал сок, эти двое молча глядели друг на друга.

Людвиг и сейчас ничего не сказал, только чуть склонил голову набок, как большая собака. Разве что уши не навострил.

— Я тебя на фотках видела, папа показывал, — продолжила Инга. — Одну даже себе на память выпросила. И я знала, что ты жив. То есть не знала, конечно. Никто не знал. Но я верила, что ты однажды вернёшься.

— Не вернусь. — Людвиг потрепал её по голове.

— Почему?

— Не хочу обратно в подвал к Рыбникову. Или где у вас теперь принято особо опасных преступников запирать?