— Воздушный бой на космолётах?! Серьезно? В космосе или в атмосфере?

— Участвовать будут боевые самолеты Второй мировой войны. Отсылка к Победе в этой войне нашей страны. Под командованием Вождя. Летчики-истребители покажут свое мастерство, фигуры высшего пилотажа. Это очень красиво. Так всё-таки, Эдгар, какие у вас соображения насчет того центра, который вы нашли на космической станции?

Маршал вернулся вдруг к этой теме, но ответить я не успел. Странная тень накрыла нас с головой. Словно черная мрачная туча набежала на солнечный диск, перекрыв свет. Померк прекрасный яркий день. Маршал вскочил с места, сжались кулаки, от лица отлила кровь. Он устремил свой взгляд, напряженный, растерянный вверх.

Заслонившая небо мрачная тень превратилась в матово-черный флаер. Он сел где-то за домом, на площадку. Вспыхнули воспоминания об аресте отца, когда за ним прилетал похожий аппарат. И я с напряжением ждал, как ворвутся спецназовцы, чтобы арестовать маршала, утащат его на глазах его дочери и жены.

Негромкий, но пугающий звук первых тактов героической симфонии оглушил, заставил вжаться в стул.

Маршал обернулся на звук, схватил планшет. На экране возникло лицо Вождя, в густых усах пряталась нечто, похожее на улыбку, которая у любого другого человека воспринималась бы, как дружелюбная. Но только не в этот раз.

— Михаил Николаевич, с коммунистическим приветом. Мы решили побеспокоить вас. Вы слышите нас?

От лица Туровского отлила вся кровь, он стал белым, как балюстрада террасы.

— Да, Иосиф Виссарионович, слушаю, — Туровскому с трудом давалось каждое слово, будто он заставлял себя выговаривать каждый слог.

— Нам хотелось бы, чтобы вы ускорили инспекцию наших военных округов.

— Я собирался завтра посетить космодром Гражданского единства.

— Да-да, мы помним. Думаем, вы можете начать прямо сегодня это делать. Будет даже лучше, если ваш визит будет внезапным. Вы сможете сразу увидеть все недоработки. От вас ничего не скроется. Мы выслали за вами флаер. Он доставит вас на космодром.

Экран погас на мгновение, чтобы вновь загореться, высветив фразу: «Конец сообщения».

Туровский рухнул на стул, так что тот болезненно хрустнул. Поднял на меня взгляд, в котором кроме досады, я заметил злость. Невероятная бледность сменилась на багровые пятна.

— Вы слышали, Эдгар? Собирайтесь. Мы летим прямо сейчас. Ну, если вы хотите, конечно.

Он больше ничего не сказал, но я ощущал не просто ментально, физически, как заходится в немом крике мысли маршала, как они пытаются вырваться наружу с гневом, руганью, которую Туровский себе никогда не позволял.

Я вскочил, меня повело, голова закружилась, будто я сошел с бешено крутящейся карусели. Только сейчас пришло понимание, как я испугался. Ноги подкосились, не держали, не слушались, словно превратились в столбы ваты, внутри билась предательская дрожь. Почему этот человек наводил такой ужас? Что в нем такое, что пугает не только граждан его страны, но и меня? Может быть, этот проклятый центр манипуляции сознанием обработал и мои мозги? Но я точно знал, в моем нейро-интерфейсе есть блокировка от любых поползновений повлиять на меня. Почему же охватывала паника и я всякий раз терял самообладание, когда слышал и видел Вождя?

Грохочущие шаги, словно по ступенькам бежала рота солдат. На террасе возник полковник Ковалев. С лица слетела вся любовная шелуха, он выглядел так, будто прямо сейчас готов бросится в самое пекло.

— Что случилось?

— Да ничего особенного, товарищ Сталин хочет, чтобы я начал инспекцию космодрома немедленно.

Туровский уже пришел в себя, лицо приняло обычное выражение, даже немного насмешливое.

— И все?!

Ковалев разразился таким потоком ругательств, что хватило с лихвой и на маршала, на десяток разъяренных мужчин. Но тут же осекся. Дарлин тихо и незаметно появилась здесь и сжала локоть полковника. Он тяжело задышал, лицо перекривилось, словно от боли. Обернулся, и мягко обнял девушку, прижал бережно.

— Папа! Что случилось, папа!

Быстрые тревожные шаги. И к нам выбежала Светлана. Бросилась к отцу. Он успел перехватить ее порывистое движение. Лишь взял за руки, слабая улыбка тронула его губы.

— Зайка, ничего страшного. Просто я отбываю на задание. Так получилось.

— Я полечу с тобой!

Решительность, с которой Светлана это выпалила, не оставила у маршала желания отказать. Почему-то это обрадовало меня. Паника и волнение испарились.

— Товарищ маршал.

Негромкий, даже какой-то робкий голос заставил всех присутствующих машинально повернуть головы. У входа на террасу возник темноволосый мужчина в темно-синей униформе пилота. Невысокий, худое с выпуклым подбородком лицо выражало робость и смущение. Растерянность перед толпой народа, которую он здесь увидел.

Туровский мягко отстранил дочь, подошел к пилоту. Тот тут же вытянулся в струнку, резким движением махнул воинское приветствие и отчеканил:

— Майор Военно-космическое флота Григорий Богданов! — представился он. — Товарищ маршал, экипаж нашего флаера ждет вас на борту! Все в полной готовности1

— Хорошо, хорошо, — маршал совершенно по-свойски, без условностей, похлопал пилота по плечу. — Сейчас мы придем.

Мужчина развернулся и направился к выходу. Быстрые шаги. И он уже вышагивал по дорожке перед бассейном. Свернул за угол.