Искомая деревня показалась уже спустя полтора часа — те же древесные домики, раскиданные, казалось, случайным образом на нашем пути. Однако до центра поселения мы добирались еще минут тридцать. Именно там и обнаружилось первое увиденное мной в этом мире капитальное строение. Белая, сложенная из камня стена окружала раскинувшийся под кроной невероятного дерева поселок.

Удивительно, но выглядел он, в отличие от прочих примитивных домиков, относительно современно. Двух-трехэтажные кирпичные здания были оштукатурены, в окнах бликовали стёкла, дороги вымощены булыжниками, а на первых этажах можно было разглядеть магазинчики, закусочные и прочие уместные небольшим городкам заведения.

Всё это я успел разглядеть, сидя на верхушке высокого двадцатиметрового древа, казавшегося веткой кустарника на фоне того исполина, что стоял в центре городка. Стену можно было перемахнуть мимоходом, но Ву отрицательно покачал головой, когда я сделал движение в этом направлении. Срезал веточку и швырнул перед собой. Стоило той пресечь невидимую границу, как она, оседая пеплом, вспыхнула.

— Тебя, может быть, и не прикончит, но проверять мы не станем, — усмехнулся хранитель и повёл меня к воротам.

Там на страже обнаружились вооружённые копьями воины. Выглядевшие, надо сказать, «тускло» на фоне моих сопровождающих. Впрочем, и обязанности у них были попроще — ребята проверяли желающих зайти внутрь стен. И было их множество. В основном крайне бедно выглядящие крестьяне, тащившие с собой тюки с фруктами и овощами, мукой и дичью.

Однако нас эта очередь не задержала — все спешно расступались перед нами, стоило только нас завидеть. А когда мы проходили мимо, люди вокруг низко кланялись. Ну конечно. Важная он, видимо, «шишка». Это ощущение еще больше усилилось, когда мы шли по центральной улице, встречные как один гнули спины, а торговцы лавочек предлагали угоститься яблочком, лапшой или другой какой вкусняшкой. Другие и вовсе совали в руки отрезы дорогой ткани, а то и ювелирные изделия…

Ву вежливо отказывался, не проявляя ни капли зазнайства. Но и останавливаться не спешил. Исключение сделал только для группки весело фехтующих на деревянных мечах детишек. Увлеченные игрой, они не заметили «ниндзя», а когда чуть ли не столкнулись с ним, замерли с открытыми ртами.

Самый старший из них, лет десяти от роду, встав вдруг на колено, склонил голову и протянул «хранителю» на вытянутых руках свой игрушечный меч. Смешной… Но Ву воспринял это крайне серьезно. Закинул свой лук, с которым прежде не расставался, себе за спину в специальный крепеж и, присев рядом с парнем, принял его оружие.

Далее случилось непонятное: держа игрушку за рукоять, он сделал несколько молниеносных движений пальцами левой руки. А затем провел вдоль клинка ладонью, вливая в него поток искристой энергии. Меч начал менять цвет, пока весь не стал угольно-черным. Словно сгорал без пламени. Однако не треснул и, казалось, наоборот, обрел прочность.

«Судя по спектральному анализу, древесина обратилась странной смесью из органики и обсидиана».

— Теперь это более не игрушка, мальчик, а твой первый клинок. Храни его и направляй только на врагов деревни. А на двенадцатый год твоего рождения приходи в Храм.

— Да, наставник, — рыдая от счастья и глотая слёзы, ответил мальчишка.

Тут сразу трое — те, что помладше, восьмилетки или около того, упали перед Ву на колено, протягивая свои палки. Но тот более ни у кого «присягу» не принял.

— Рад вашей самоотверженности, будущие воины, но ваш путь пока не определен, — важно кивнул мужчина, проходя мимо.

Совсем маленькая девочка — лет трех, отбросив своё «оружие», кинулась к нему, повиснув на ноге, рыдая, и не желала отпускать. Наклонившись, воин поднял её на руки, улыбаясь.

— Ну же, красавица. Не стоит лить слез.

— Не пущу! — вцепилась она, словно клещ. — Дядюшка Ву, я тоже хочу быть хранительницей!

— Девочки не могут быть хранительницами, малышка. Зато могут стать проводниками духов. Когда придет время, ты сможешь пройти свое Испытание. А теперь отпусти меня, у дядюшки Ву есть важные дела.

Девочка послушалась, но снова заплакала, расстроенная тем, что приходится расставаться с кумиром.

— Смотри — птичка, — сказал я, поддавшись наитию.

Гисс тут же смоделировала голографическое изображение феникса у меня на ладони. Хранитель и девчонка синхронно повернулись: первый глядя на меня озадаченно, вторая удивленно, но обнаружив в моей руке яркого пылающего огнем птенца, засмеялась. Не один хранитель умеет показывать фокусы!

Махнул рукой, и птица, рассыпавшись гроздью звезд, исчезла, а в руке у меня осталась карточка — прямоугольник с половину ладони шириной. На ней было запечатлено изображение: хохочущая малышка и суровый воин. Вручив картинку девочке, я заслужил одобрительный взгляд Ву. А малявка, забыв о нем, визжала от восторга.