– Тогда, похоже, у нее хороший старт. Учитывая все, что вы, ребята, делаете.

– Мы делаем все, что в наших силах. И я, правда, благодарен тебе за то, что ты пришел сегодня вечером. Я думаю, ты именно то, что нужно этим детям.
– Уголки его губ тронула слабая улыбка.
– Даже если церковь - не самое любимое место в мире.

Я пожал плечами.

– Ну, она сильно отличается от других, где я был. И ты тоже...
– Ты полная противоположность тому, что я знаю. Тебя не должно быть. Тебя не должно существовать. Я раскачивался взад-вперед с пяток на носки, пытаясь хоть как-то использовать свою нервную энергию.
– Ты не похож на других служителей, которых я знал.

– Раньше я был таким, - тихо сказал он.

Я перестал двигаться.

– Действительно?

Даррен кивнул и прислонился к дверному косяку.

– Я говорил тебе, что я из семьи миссионеров. В молодости я был довольно заядлым евангелистом.

– Так что же изменилось?

– Я провел два года в Нигере и Малави.

– Миссионерская работа?

– Да, но это не было похоже на «иди и обращай местных».
– Он слегка подвинулся, все еще прижимаясь плечом к дверному косяку.
– Я имею в виду, так оно и было, но мы также помогали этой деревне встать на ноги после одной из гражданских войн. Обустраивали колодцы и тому подобное.

– Значит, это работа типа Корпуса мира.

– Можно это и так назвать.
– Его взгляд стал рассеянным.
– И это другой мир, понимаешь? Люди умирают от того, о чем мы больше даже не задумываемся.
– Он сглотнул, и мне показалось, что он вздрогнул.
– Я никогда не забуду парня, которого я там встретил. К восьми годам он уже умел обращаться с автоматом АК-47 и похоронил большую часть своей семьи, но никогда не пробовал чистой воды.

– О боже.
– Я сглотнул.
– Я даже представить себе не могу.

– Нет, ты определенно не сможешь, пока не увидишь это.
– Даррен содрогнулся.
– В общем, как-то вечером некоторые из парней, с которыми я был, заговорили о том, как нам всем повезло. Увидев условия в странах третьего мира, они поняли, как сильно Бог благословляет нас и насколько он добр.
– Его губы на мгновение сжались, и он встретился со мной взглядом.
– И все время, пока они разговаривали, я мог думать только об этом ребенке. Я несказанно счастлив, но что насчет него?

– Ух ты. Это должно было быть ужасно.
– И, вероятно, лишило бы меня веры, если бы я все еще был верующим.

– Это так и было. И это изменило меня. Действительно изменило. Я, конечно, верю, что Бог добр, и я, безусловно, благословлен, но когда я вижу людей в таких условиях, я не думаю о том, насколько хорошей Бог сделал мою жизнь по сравнению с ними. Что я вижу, так это всю ту работу, которую мы должны делать друг для друга, понимаешь? Я по-прежнему стремлюсь делиться Евангелием с людьми, но, думаю, я больше похож на...
– Он опустил взгляд, и на его щеках появился румянец.

– Что?

Даррен тихо рассмеялся.

– Думаю, библейская притча - это не совсем то, что ты хотел бы услышать.

Я пожал плечами.

– Я не знаю. Я вижу ценность многих из этих историй. Попробуй.

– Ну, ты знаешь историю о добром самаритянине не хуже, чем кто-либо другой. И особенно, после того, что я увидел во время своей миссионерской работы, я обнаружил, что тот, кто голодает, бездомен или страдает, не так склонен слушать, как тот, у кого есть еда и крыша над головой. Так что, я думаю...
– Он на мгновение заглянул мне в глаза.
– Думаю, я чувствую, что Бог призывает меня перевязывать людей на обочине дороги, а с остальным пусть Христос разбирается сам.

– Это...
– выдохнул я.
– Это освежающий переход от того, к чему я привык, поверь мне.

И вот оно: этот зрительный контакт, который зафиксировался, задержался и, казалось, притянул меня к нему. Я понятия не имел, что сказать в этот момент. Ничего, что не прозвучало бы неловко или не прозвучало бы как «Ты почти подходишь для свидания, но пошел ты на хуй за то, что ты христианин». Потому что он был не из тех христиан, которые пугали меня. Его звали Даррен, и он был потрясающим, и я смотрел на него во все глаза.

Я подавил кашель и попытался отвести взгляд, по крайней мере, до тех пор, пока не сориентируюсь, но мои глаза продолжали возвращаться к нему.

– Это продолжается, - сказал он почти шепотом.

– Что это? – просипел я.

– Всякий раз, когда мы здесь, - он обвел рукой наши тесные покои, - у наших квартир, мы, кажется, не умеем просто на этом закончить.

– Ну, учитывая, как складывались наши вечера, возможно, мы просто разучились. Просто уходить.

Даррен медленно кивнул.