Вернувшись домой, я поставил ковшик на плиту и налил в него молока. Я помешивал, пока по краям не появилась пена. Я достал кружки и какао-порошок и все это время думал о своем детстве. Я подумал о том, что потратил столько лет, пытаясь угодить своей маме, и все это время мой папа молча наблюдал за мной, принося мне маленькие подарки за ее спиной.

Папа взял свою кружку с какао, я - свою, и мы сели за обеденный стол. Папа обхватил кружку ладонями, чтобы согреть их. Я вспомнил, как Джун говорила, что это единственное, по чему она скучала, из-за того, что у нее не было правой руки. Я вспомнил, сколько раз видел, как мой отец делал это, склонившись над кружкой, чтобы пар щекотал ему нос.

– Мы часто так делали, когда я был маленьким, - сказал я, наконец, нарушая молчание.
– А мама всегда говорила: «Ты испортишь ему ужин».

Он кивнул.

– Или, если это было после ужина, она говорила: «Ты заставишь его намочить постель».

– Что? Я никогда не мочился в постель!

– Я знаю.
– Он сделал глоток какао и осторожно поставил его на стол, как будто ему было легче сосредоточиться на том, чтобы не расплескать, чем на том, чтобы смотреть мне в глаза.
– Я попросил у твоей матери развод.

– Что? Когда?

– Сегодня днем, после того, как мы вернулись в наш отель. Я знаю, для тебя это, наверное, шок, но только потому, что мы так много от тебя скрывали.
– Он покачал головой.
– Я должен извиниться перед тобой, Оуэн. И все объяснить.

– За что?

– За все.
– Он глубоко вздохнул. Я чувствовал, что он готовится рассказать мне все, поэтому подождал, пока он будет готов.
– Я встречался с твоей матерью незадолго до того, как мы поженились. Даже когда она была молода, она не была приятным человеком. На самом деле я уже порвал с ней, когда она сказала мне, что беременна.

– И ты женился на ней.

– В то время ты бы поступил так же.

– Но...
– Я вспомнил то, что знал.
– Вы, ребята, были вместе за несколько лет до моего рождения.

Он кивнул.

– Через шесть месяцев она потеряла ребенка. Схватки начались раньше срока, но ребенок был мертв.
– Он покачал головой.
– Это было ужасно. Даже тогда, я не думаю, что сильно любил твою мать, но я уже научился любить этого ребенка, и то, что она умерла, было разрушительно для нас обоих.

– Я не могу себе представить.

– Я хотел, чтобы наше горе сблизило нас, но этого не произошло. Оно только разлучило нас. А пару лет спустя у меня случился роман.
– Он посмотрел на меня виноватым взглядом.
– С мужчиной.

Как раз в тот момент, когда я подумал, что он не сможет шокировать меня сильнее, чем уже шокировал.

– Ты гей?

– Нет.
– Он вздохнул и обхватил голову руками.
– Может быть, бисексуал. Я не знаю.

– Как ты можешь не знать?

– Тогда все было по-другому. Не было такого понятия, как «открыто и гордо». По крайней мере, в нашем городе.

– Ты любил его?

– Возможно.

– Кем он был?

Он убрал руки от лица, но не встретился со мной взглядом. Он провел большим пальцем по пятну от воды на столе.

– Отец одной из моих студенток. Он тоже был женат. Это было неправильно, как ни посмотри. Когда твоя мама узнала об этом, она потеряла самообладание. Она была в ярости. Я почти надеялся, что она захочет развестись, но она заботилась о нашей репутации больше, чем о чем-либо другом.

– Ты мог бы уйти от нее.

– Возможно, так кажется, но на самом деле все было не так. Она угрожала выдать меня и его. Он был врачом.
– Он замолчал, чтобы сделать глоток какао.
– Мы бы оба потеряли работу. Мы бы потеряли все. Он решил вернуться к своей жене, и я поступил так же.

– Что произошло?

– После этого я изо всех сил старался вести себя прилично… ну, так, как она и ожидала от меня, если ты понимаешь, что я имею в виду. Был, ммм, - он покраснел, - внимательным мужем. Но я продолжал думать о том, каким несчастным я был с ней, задаваясь вопросом, смогу ли я оставить ее. Смог бы я уехать из города, поселиться в другом месте и начать все сначала самостоятельно. Но через несколько месяцев твоя мама снова забеременела. Тобой.

– И ты оказался в ловушке.

Он покачал головой, но я видел правду в его глазах.

– Ты, должно быть, ненавидел меня.

– Нет!
– Его тон был решительным, и он, наконец, снова встретился со мной взглядом.
– Возможно, я немного обижался на тебя, когда ты был еще в ее утробе, но как только ты родился...
– Он улыбнулся мне.
– Как я мог не любить тебя? И особенно, когда увидел, как вела себя твоя мама, как она, казалось, винила тебя за то, что ты не родился идеальным.
– Он покачал головой.
– Я думаю, она наказывала тебя больше всего на свете за то, что ты был моим сыном. Я причинил ей боль, и она хотела причинить мне боль в ответ, как только могла. Поэтому я понял, что должен остаться. Я должен был защитить тебя. Я хотел защитить тебя. Дело в том, что я не уверен, что у меня получилось.