Я не знаю, что принесёт мне следующий год жизни. Но впервые я не боюсь неизвестности. Я открыт будущему, открыт новым возможностям, открыт любви. Мой фонарик уплыл в океан, унося с собой желание, которое я боялся даже признать самому себе. Теперь оно произнесено — не вслух, но в сердце. И этого достаточно."

Хироши закрыл дневник и положил его на прикроватную тумбочку, рядом с книгой "Икигай". Он лёг на кровать, глядя на картину Мидори, освещённую мягким светом луны, проникающим через большое окно.

На картине он был таким, каким себя никогда не видел — свободным, сильным, уверенным. Таким, каким он становился здесь, у океана. Таким, каким видела его Мидори.

С этой мыслью и с улыбкой на губах Хироши закрыл глаза, готовясь к первому дню своего нового года жизни. Сон пришёл быстро, под убаюкивающий шум волн за окном — верный спутник всех его ночей в этом маленьком бунгало у океана, ставшем настоящим домом.

Солнце медленно опускалось к горизонту, окрашивая небо в глубокие оттенки оранжевого и розового. Хироши сидел на веранде своего бунгало, потягивая холодный зеленый чай и наблюдая, как океан меняет цвета от лазурного к темно-синему, почти фиолетовому. Ветер приносил с собой запах соли и цветущей плюмерии, а шум прибоя создавал идеальный звуковой фон для размышлений.

За последние полгода его жизнь изменилась до неузнаваемости. Маленький прибрежный городок, который поначалу казался просто временным убежищем, постепенно становился домом. Хироши узнавал людей на улицах, его узнавали в местных магазинчиках и кафе. Школа серфинга Кейты стала его вторым домом, а сам Кейта — настоящим другом, каких у Хироши никогда не было в корпоративном мире.

Но больше всего его мысли занимала Мидори.

С того самого дня, когда Кейта познакомил их на пляже, что-то неуловимо изменилось в жизни Хироши. Он поймал себя на том, что улыбается, просто думая о ней — о ее золотистых глазах, которые, казалось, меняли оттенок в зависимости от освещения, о ее непринужденном смехе, о том, как ветер играл с ее волосами, когда она сидела на песке с этюдником.

Поначалу они просто вместе проводили время на пляже — Хироши учился серфингу под руководством Кейты, а Мидори рисовала, иногда давая дружеские советы новичку. Затем начались совместные обеды в маленьком кафе на пляже, где они говорили обо всем на свете — от любимых книг до философских вопросов о смысле жизни.

— Я могла бы зарабатывать больше в Токио, — сказала она однажды, когда они сидели на пляже, наблюдая закат, — но разве можно измерить деньгами возможность просыпаться под шум волн и засыпать, глядя на звезды?

Эти слова глубоко отозвались в душе Хироши. Разве не о том же он сам думал в последние дни своей корпоративной карьеры?

Размышления Хироши прервал звук шагов на песке. Он обернулся и увидел приближающуюся Мидори. Она была в простом льняном платье цвета морской волны, ее волосы, обычно собранные в практичный хвост, сегодня свободно падали на плечи. В руках она держала корзину, накрытую клетчатой тканью.

— Надеюсь, ты не ужинал, — улыбнулась она, поднимаясь на веранду. — Я принесла немного онигири и свежих фруктов. И, — она заговорщически понизила голос, — бутылку саке, которую мне прислали родители.

— Ты читаешь мои мысли, — Хироши подвинулся, освобождая место рядом с собой. — Я как раз думал, что вечер слишком хорош, чтобы проводить его в одиночестве.

Мидори села рядом, и Хироши почувствовал легкий аромат жасмина от ее волос. Она начала выкладывать еду из корзины на низкий столик, который Хироши сам сделал из выброшенного морем дерева.

— Кейта сказал, что ты сегодня побил свой рекорд, — сказала она, разливая саке в две маленькие чашки.

— У меня хороший учитель, — улыбнулся Хироши, принимая чашку. — И... мотивация.

Их взгляды встретились на мгновение, и Хироши почувствовал, как теплеет в груди. Это было так не похоже на все его прошлые отношения. В Токио свидания были похожи на деловые встречи — тщательно спланированные, с четкими ожиданиями и часто с оценкой потенциального партнера как "выгодного вложения" в будущее. Здесь же все происходило естественно, как прилив и отлив, как смена дня и ночи.

— За успехи в серфинге, — Мидори подняла чашку. — И за новые начинания.

Они чокнулись, и саке обожгло горло Хироши приятным теплом. Закат догорал, уступая место ранним звездам, а океан продолжал свою вечную песню.

— Ты когда-нибудь скучаешь по своей прошлой жизни? — неожиданно спросила Мидори, глядя на горизонт. — По Токио, офису, всему этому?

Хироши задумался. Это был вопрос, который он часто задавал себе в первые месяцы. Но теперь...

— Иногда я скучаю по людям, — честно ответил он. — По Аяко, моей коллеге, которая всегда умела рассмешить даже в самый тяжелый день. По странной охраннице на первом этаже, которая выращивала кактусы на своем посту и украшала их крошечными шляпками. По таким мелочам... Но по самой работе? По бесконечным совещаниям, отчетам, постоянному стрессу? — он покачал головой. — Нет, не скучаю.