Покинув сиротский приют, полковник неторопливо двинулся к Никольскому рынку. Там, в трактире, он потребовал перо, чернильницу и бумагу, но не для того, чтобы составить донесение. Он писал письмо:

«Ваше высокопревосходительство, — аккуратно выводил жандарм пером. — Противу Вас составлен заговор. Вас хотят опорочить в глазах государя. Мне поручено сыскать свидетельства Вашего неблаговидного поведения. Оные мною сысканы, но я не намерен извещать о них пославшее меня лицо, покуда мы с Вами не придем к обоюдовыгодному соглашению. Известите меня через полового Тихона, служащего в трактире Барыгина, что на Никольском рынке. Жду Вашего ответа. Доброжелатель. Писано сие в мае, на седьмой день, 1855 года от Р.Х.»

Письмо он отнес лично, по известному ему адресу. Выяснилось, что жильца в квартире нет, а куда подевался, лакей наотрез отказался сообщать. Ну Лопухин и не настаивал. Дело терпит. Главное, сохранять видимость бурной деятельности и получать от Чернышёва деньги. Пусть их сиятельство думает, что полковник только-только напал на след.

Он шел вдоль залитой дождем набережной, подняв воротник шинели. Фонари едва пробивались сквозь густой петербургский туман, превращая ночной город в подобие театра теней. У третьего моста через канал ему наперерез шагнул человек в длинном сюртуке и цилиндре, лицо было скрыто высоко поднятым воротником. Лопухин отпрянул, рванул из-за пазухи револьвер — хорошо придумал Шабарин — подмышечная кобура штука удобная.

— Уберите оружие, полковник, — произнес незнакомец, голос которого звучал неестественно ровно, с легким иностранным акцентом. — Я вам не враг.

— Это мы еще поглядим, — Лопухин оглянулся.

Никого. Если застрелить иностранца и спихнуть с моста, сыскари и не догадаются — кто убил. Незнакомец достал из кармана сигарную коробку, предложил сигару жандармскому полковнику. Тот не побрезговал.

— Ребенок жив? — спросил неизвестный, чиркнув спичкой.

Ее пламя на мгновение осветило узкое лицо с аккуратной седой бородкой.

— А ты кто таков, чтобы спрашивать? — Лопухин затянулся, чувствуя, как едкий дым щиплет легкие.

Иностранец усмехнулся:

— Доброжелатель.

Третья сторона, говорите! Ну-ну… Сторона, уверенная в том, что манипулирует всеми, разыгрывает политическую шахматную партию на уровне — минимум — гроссмейстера. И Корси, небось, мнит себя этаким графом Монте-Кристо, только в ипостаси политика-интригана. Что ж, посмотрим, что тут нам расскажет?..

— В чем источник вашей силы, синьор? — задал я главный вопрос.

— Все просто — деньги, — последовал ответ.

— Сокровища Ватикана? — уточнил Буоль.

— Не только. Деньги банкирских домов давно упраздненной Венецианской республики. Государства нет, а золотые запасы и прочие активы остались. Собственно благодаря им вы, вернее — ваши государи, и могут позволить себе роскошь воевать с другом. Стоит нам прекратить финансировать ваши распри, как немедля встанут фабрики, замрут на рейде корабли, офицеры и солдаты перестанут получать жалование.

— Достаточно, — сухо произнес Монтгомери, — Скажите, сэр, зачем вы здесь?

— Разумеется, для того, чтобы предложить сделку, — просто сказал Корси. — Есть вариант, при котором вы все сможете сохранить лицо и избежать крупнейшего в истории международного конфликта. Правда, вам придется пожертвовать кое-чем важным…

— Чем именно? — процедил Буоль, напрягшийся, как загнанный зверь.

Джованни аккуратно расстегнул внутренний карман сюртука и извлек оттуда маленькую лакированную шкатулочку:

— Информацией, разумеется… Вы, удивлены, граф? Ваша небольшая сеть информаторов оказалась вовсе не столь надежной, как казалось. Вам известна настоящая дислокация эскадры Нахимова?

Министр иностранных дел посмотрел на меня поверх очков:

— Вы предупреждали меня о фальшивых сообщениях… — сказал он. — Выходит, правду говорили ваши разведчики?

Я кивнул, словно сдерживая раздражение:

— Мы получаем сведения о точном местоположении кораблей регулярно. Нам просто нельзя было допустить распространение слухов о появлении русской эскадры вблизи Британских островов.

Монтгомери побледнел:

— Но тогда получается… что мы можем собственными руками втянуть Британию в войну с Россией!

Корси презрительно усмехнулся:

— Война уже идет, полковник. А вы все еще предпочитаете играть в шпионские игры и устраивать драку в австрийской гостиной.

За окном грянул очередной раскат грома. Кажется, природа решила добавить драматичности всей сцене.

Буоль глубоко вздохнул:

— Хорошо, господин Корси. Назовите условия сделки.

Тот лукаво улыбнулся: