«Какие-то странные, правда, и труднообъяснимые вещи, – думал Петренко, покинув Александру Капустину и опускаясь в лифте. – Женщине дарят две квартиры, каждая миллионов по двадцать стоит по нынешним ценам – в то время как она совсем на вид не кокотка, а скорей совершенно асексуальна. Я б ей и леденца не подарил. Тогда что за любитель нашелся и за какие такие особые заслуги преподнес ей столь щедрые дары?.. Бизнес? Шантаж? Плюс дама, притом что времени у нее вагон, отдает свою дочь на воспитание собственной матери. И настойчиво отрицает, что сверхспособности Дарине могли по наследству перейти… Н-да, явно надо с бабушкой поговорить, чтобы этот туман рассеять. А то мне Данилову с Варей нечего и докладывать».

Данилов

После столь впечатляющего звонка бабушке Ларисы (наверное, бабушке?) в тысяча девятьсот двадцать девятый год он решил поговорить с Варей.

Алексей вышел из кофейни близ фондохранилища Эрмитажа, чтобы Дарина не слышала.

Высоко над горизонтом сияло солнце в дымке-мареве, торчал вдалеке «огурец» небоскреба.

– Как там Сенечка?

– Да все прекрасно.

Тон жены был веселым. Фоном слышались голоса, смех и мерное бубуканье экскурсовода.

– А ты сейчас где?

– Мы с Верочкой по каналам и рекам катаемся.

– Так Сеня с вами?

– Нет, мы ж его Ольге Николаевне оставили, забыл? Я ей только что звонила, все у них там чудесно. Она с огромной любовью исполняет роль бабушки. И, по-моему, вполне созрела, чтобы нашего Арсения, так сказать, увнучить. Или, ха-ха, увнучерить. Короче, сделать приемным внучком.

– Варя, ты выпила?

– Ой, Данилов, не будь ты занудой!

В итоге они условились через два часа встретиться и поужинать вместе.

– Ты с Верой будешь? – вопросил он. – Я, скорей всего, с Дариной приеду.

– Да уж куда от нее денешься, – фыркнула в трубку жена и отключилась.

Он вернулся в кофейню, и они опять вызвали, по настоянию Дарины, такси по бизнес-тарифу.

Когда возвращались в центр и ехали по Литейному мосту, она вдруг с чувством продекламировала – первый раз он слышал из уст ведьмочки не обрывок стиха или прозы, а цельный поэтический кусок:

Вновь Исакий в облаченье Из литого серебра. Стынет в грозном нетерпенье Конь Великого Петра.

Ты свободен, я свободна, Завтра лучше, чем вчера, – Над Невою темноводной, Под улыбкою холодной Императора Петра… [18]

Стихи эти, несмотря на свое гуманитарное образование (а может, как раз благодаря ему, отвращавшему от высокой литературы), Данилов не очень-то знал.

Слова «ты свободен, я свободна» девушка прочла, лукаво поблескивая глазами из роскошной кожаной тесноты машины, как бы адресуя их непосредственно своему партнеру.

Петренко

Петренко не стал изобретать новое прикрытие для разговора с бабушкой Дарины. Пусть он будет по-прежнему недалеким, пьющим майором-полицейским – участковым, только теперь окормляющим не Мневники, а Батайский проезд столицы.

«Лето, – думал он, – бабуля на заслуженном отдыхе – запросто может не оказаться дома, где-нибудь за городом клубнику собирает, картошку окучивает. Поэтому мобильник ее я заполучил в самый раз».

Он позвонил по номеру, который дала дочка.

Та ответила – он представился согласно легенде: «Майор пур-пур-пур, новый участковый, хотел бы поговорить с вами».

– О чем же?

– О внучке. Она ведь по вашему адресу прописана, Батайский проезд, дом номер такой-то?

– А что случилось? – В голосе зазвучала тревога, если не паника.

– Не волнуйтесь, с Дариной Андреевной все в порядке, она жива-здорова. Только я попрошу вас не передавать ей ни содержание, ни сам факт нашей с вами беседы. Есть сведения, что она, м-м, связалась, как говорится, с дурной компанией. Когда мы можем с вами увидеться? Я через полчаса смогу быть у вас на адресе.

– Ой, – огорчилась пожилая дама, – а я нахожусь на даче.

– Далеко ли вы?

– Да мне по воскресным пробкам часа три до дому ехать.

– Очень жаль, наш с вами разговор, боюсь, не терпит отлагательств.

– Но я завтра в первой половине дня как раз в Москву собиралась. В собес мне надо, пенсию пересчитать.

– Хорошо, тогда я могу зайти к вам. Завтра в три часа дня вам будет удобно?

– Знаете, – в голосе дамы вдруг зазвучала осторожность, – дома у меня не убрано, поэтому давайте во дворе, у подъезда встретимся, вы не против?