Именно там они с Варей провели впечатляющую ночь, возвращаясь из Эстонии в сентябре позапрошлого года.

Именно тогда, по пути из Таллина в Нарву, она рассказала ему, как ее в ранней юности соблазнил Козлов и что она от него делала аборт.

И, возможно, именно в ту бурную ночь в «Гельвеции» (надо будет у Вари спросить) они зачали Сенечку.

Пока ехали вместе с Дариной в «Мерседесе», Данилов заказал столик на четверых во внутреннем дворике.

Подкатили в лимузине, водитель открыл перед ними дверцу.

Вошли, важные, заняли места.

Варя пришла через десять минут – в одиночестве, без подруги своей Веры и без Сенечки.

Данилов перехватил взгляд, который она бросила, когда он знакомил их с Дариной. В нем читалось сложное сочетание чувств – и ревность, и зависть, и восхищение, и злоба, и вызов: «Только посмей посягнуть на мое – я тебя уничтожу».

Данилов заказал себе кружку разливного эля и острые колбаски. Варя выбрала щучьи котлеты, Дарина – ладожского судака.

Народу оказалось немного – время буднее да межеумочное: пять часов, обед закончился, ужин не наступил. Но с каждым часом людей прибавлялось, и вскоре метрдотель стал отправлять вновь подходящих гостей с веранды внутрь заведения.

– Что наш Сеня? – спросил Данилов.

– Прекрасно себя чувствует с новоявленной бабушкой. Настоящим королем. Он ее оседлал, а она ему дозволяет творить все, что хочет.

Пара глотков пива оказались в самый раз, чтобы снять напряжение после трех путешествий в прошлое: в Эрмитаже, в фондохранилище музея и во время телефонного звонка в 1929 год.

А Дарине, казалось, все было нипочем – сказывалось, видимо, что она на пятнадцать лет его моложе.

Данилов стал рассказывать Варе о том, что они усмотрели сегодня в своих видениях, изучая артефакты казарлыцкой культуры, и услышали в телефонной беседе с прошлым.

Дарина в его повествование не встревала: не перебивала, не добавляла, не поправляла. Сидела смирненько, временами изучая, казалось, Варю, посверкивая черными своими глазами, цедила по глоточку белое вино.

А когда Алексей закончил, заявила:

– Лариса Дороган навеки затерялась где-то в горах Алтая. – В голосе ведьмы звучала непреклонная убежденность. – А с ней там осталось и волшебное.

Варя перевела взгляд с Ларисы на мужа и без тени сомнений резюмировала:

– Значит, надо ехать туда.

Данилов был удивлен предложением супруги, а ведьмочка кивнула:

– Да, мы поедем.

– Согласна! Мы все поедем, – добавила Кононова.

Экстрасенс округлил глаза.

Варвара Игоревна усмехнулась – молодая женщина явно была выпивши, иначе, наверное, не высказалась бы со всей определенностью:

– Поедем именно мы все вместе не только потому, что поодиночке, возможно, никто из вас не справится, а я не хочу вас вдвоем туда отпускать. Я все-таки всю свою жизнь положила на изучение сверхъестественного, и теперь, когда оно, как вы утверждаете, от нас близко, не хочу его упускать.

– А как же Сеня? – подивился Алексей.

– Ничего, дорогу в Питер он прекрасно перенес, и на Алтай перелет выдержит.

– Варечка, я отнюдь не против вашего общества, – разулыбалась Дарина, – только «за», вы поможете своему благоверному, поддержите его.

– Решено! – хлопнула ладонью по столу Варя. – Давай, Данилов, звони своему Сименсу, отменяй-переноси приемы-визиты.

– А я, – охотно подхватила ведьмочка, – займусь проработкой маршрута, билетами и прочим. Нам обязательно надо побывать на Казарлыцких курганах, а все остальное опционально, будем решать по ходу.

Петренко

По пути полковник позвонил по мобильному – чтобы гражданка Свирелева вышла и поджидала его у подъезда, раз она хочет встречаться вне дома.

Тот же самый дом серии КОПЭ, что и у ее дочери в Мневниках, только не с коричневой облицовкой, а с синей, – последний архитектурный привет социализма: Марьино, Братеево, Орехово такими застроены.

Полковник оставил машину на улице, на паркинге под опорами ЛЭП: не нужно, чтобы бабуля ее видела, номер пробивала и прочее. Как говорится, не надо выдавать лишнюю информацию. К тому же участковые по своему району обычно ходят пешком.