Макс встал. Пошатнулся. Воздух гудел — негромко, но на той частоте, от которой сводит челюсть.

Ошибка.

Она была повсюду.

Шум неба — это не ветер. Это цифровой треск. Как будто в облаках крутилась скомканная аудиозапись, бесконечно проигрывая начало сбоя. А вокруг — тишина. Даже тишина отрендерена была плохо. Без глубины. Без амбиента. Плоская. Как фон в студии, в которой забыли включить микрофоны.

Он оглянулся.

Сзади — ничего. Не в смысле пустоты, а в смысле… не прописано. Прозрачная граница рендеринга, за которой лежало ничто. Даже интерфейс, будто стесняясь, не показывал карту. Только одна строка, зависшая в углу, серым на черном:

[Свалка Миров / отстойник данных]

— Ну… добро пожаловать, — пробормотал Макс.

И сел. Потому что ничего другого мир пока не предлагал.

Макс поднялся, смахнул с плеча невидимую пыль — скорее по привычке, чем по необходимости — и пошел.

Мир не сопротивлялся. Но и не помогал.

Каждый шаг — как бросок кости: под ногой могла оказаться трава, могла — плитка, а могла и черная дыра, отрисованная в половину полигона. Справа торчала часть лестницы. Без дома. Лестница, ведущая в небо — и остановленная на середине движения, как ошибка в синтаксисе.

Слева — фрагмент леса. Прямо посреди пустоты: пять деревьев, три куста, один гриб. Все они слегка подрагивали, будто не до конца были уверены, что существуют.

Макс прошел мимо кусочка комнаты — старинной, с обоями и половичком. Удивительно уютной, если бы не тот факт, что она заканчивалась сразу за креслом. Как вырванный кадр из чужой памяти.

На холме — возвышение. Вроде бы когда-то это была арена: трибуны, полукруглая платформа, металлические столбы. Сейчас — лишь обломки. И один силуэт.

NPC.

Он стоял странно — как будто его заспаунили впопыхах и забыли проверить позу. Пальцы рук слиплись, текстура лица глючила: вместо глаз — две размытые тени, а рот то открывался, то закрывался, независимо от слов.

Хотя слов не было.

Макс подошел ближе.

— Привет? — осторожно произнес он.

Тот не ответил. Только медленно протянул руку.

В ней — предмет. Без модели. Без описания. Просто черный прямоугольник, колышущийся, как жирная пиксельная капля.

В интерфейсе всплыло:

[НЕИЗВЕСТНЫЙ ОБЪЕКТ]

Описание: недоступно.

Привязка: отсутствует.

Источник: не определен.

— Ну ты и кладоискатель, — пробормотал Макс, забирая артефакт.

NPC не шелохнулся. Только начал плавно опускать руку… и завис. Насовсем.

Макс посмотрел на добычу.

— Спасибо, что не взорвался. Уже неплохо.

Он пригляделся к находке. Предмет не имел формы — даже не был «вещью» в привычном смысле. Скорее — намерением что-то сгенерировать, но брошенным на полпути.

Название в интерфейсе мигало:

[???]

Он вызвал окно информации.

Описание — пусто.

Редкость — нулевая.

Слот — не назначен.

И только в самом низу мелькала тонкая строчка, словно просочившаяся сквозь защиту движка:

object.class= NULL; object.intended_use = «undecided»

— Ага, — кивнул Макс. — Классический черный ящик.

Он ткнул в иконку. Интерфейс занервничал. Зашумел фон. Воздух дрогнул, как над раскаленным асфальтом.

Появилось сообщение:

Ошибка: предмет не может быть интерпретирован.

Все равно сохранить? [Y/N]

Макс медленно улыбнулся.

— Конечно, сохранить. Вы что, сдурели? Я же в отстойнике. Это как уйти с блошиного рынка без демонической шкатулки.

Он нажал «Y».

На мгновение все вокруг почернело. Потом — вернулось. Предмет пропал из рук, но остался в инвентаре. Где занял отдельную ячейку. Красную.

Без кнопок взаимодействия. Без возможности выбросить.

Он постоял. Прислушался. Фоновые шумы будто стали чуть тише. Или наоборот — настороженнее. Как будто Свалка Миров заметила, что кто-то решил забрать то, что давно считалось забытым.

Макс закрыл инвентарь. Красная ячейка с предметом без имени продолжала мигать. Ни вспышек, ни тревоги — просто ровный, уверенный пульс, как сердце чего-то, что не должно было жить.

Он огляделся. Пейзаж по-прежнему оставался мозаикой из чужих уровней: полустена комнаты, выросшая прямо из земли, гниющий фрагмент арены, заваленный трофейными мешками, и кусок леса, где деревья упирались в небо под не тем углом. В небе по-прежнему дрожал серый шум.

И тут…

Гул.

Сначала — низкий. Почти внутренний.