— Учту. — Мидир придвинул бесу золочёную табакерку. Этот подарок от городничего валялся у Ардагова без дела. Он не любил запах табака. — Бери, заслужил.

Анчутка просиял, сунул табакерку за пазуху и сорокой вылетел в окно.

***

Выходить к ужину с синяком под глазом Хризолит отказался наотрез, и Дилану пришлось сбегать на кухню, попросить еды. Добрая кухарка, благоволившая к господскому воспитаннику, собрала целый поднос вкуснятины: две тарелки творога со сливками, нарезанную щедрыми ломтями ветчину и каравай свежевыпеченного хлеба. Да ещё налила полные кружки компота из сушёных яблок. Дилан едва дотащил поднос до мансарды.

Хризолит, завидев еду, с голодным урчанием метнулся навстречу и первым делом отломил поджаристую горбушку от каравая.

— А я как раз закончил, — сказал он. — И твоё подправил чуток. Теперь не стыдно дарить.

Дилан благодарно кивнул. Как он ни старался, оплетая сердоликовые бусины, вышло всё равно криво. А Хризолит, увлёкшись, даже из стекляшек и поддельного жемчуга сотворил такие ожерелья, что и сёстры Дилана не погнушались бы на бал надеть. Теперь одно из них висело на стене. «Памятка тебе будет», — сказал змей. Дилан только вздохнул. При его бесталанности нечего и надеяться сотворить хоть что-то похожее на эту воздушную красоту.

— Промежду прочим, сегодня полнолуние, — Хризолит доел творог и, не чинясь, вылизал тарелку. — Лесной народ хороводы водить будет. Погуляем?

— Мне в лес нельзя, — Дилан завернул оставшийся хлеб в чистый платок. — Леший у нас злопамятный. Впрямую-то меня винить не в чем, а только не было ещё такого, чтоб из его леса цветок папоротника вынесли. Вот и злобится до сих пор. Пошли лучше к озеру. Русалки тоже умеют хороводы водить. К Алёне с Чёрного ручья подружки прибегут, весело будет.

— Да ну их, щекотух! — Хризолит поёжился. — Хотя... Ладно, можно и к озеру.

Эта его уступчивость насторожила Дилана. Уж не задумал ли подгорный гость какую ни то месть? Вдруг он тоже злопамятный, как Леший?

— Да не трону я твоих русалок, — усмехнулся Хризолит, расчёсывая перед зеркальцем спутанные волосы. В смоляных прядях промелькивали золотые всполохи. — А только поверь моему опыту: не подходят они тебе. Ну сам подумай, что это за любовь? Они же только с разлива до Купалы по земле бегают. А потом как? В озере с ними киснуть? Про зиму я уж не говорю...

— Да нет у нас ничего такого! — Дилан покраснел. — Алёна вообще с Анчуткой гуляет. Мы дружим просто.

— Ну-ну... — Хризолит встряхнул жилет, на который успел пришить пуговицу. — Фу, тиной пахнет! Подожди, я почищу.

— Я пока у Мидира Гордеевича отпрошусь. — Дилан рассовал гостинцы по карманам просторного, сшитого на вырост, сюртука. Задумался, надевать ли сапоги, и решил, что обойдётся. В доме ему позволялось бегать без обувки, а на выход крепостной сапожник стачал по мерке удобные сапожки. Чтобы лучше сидели, Дилан набил их мягкими очёсками, но всё равно без сапог было вольготнее.

— Встретимся у калитки! — крикнул он, сбегая по лестнице в сени.

Из приоткрытой входной двери слышался голос Мидира. Дилан выглянул на крыльцо. Одетый в костюм для визитов и высокие сапоги с серебряными шпорами, господин Ардагов отдавал распоряжения домовому Прохору и овиннику Микентию:

— Ворота запереть и чужих без меня не впускать! — Мидир повернулся к Дилану. — Далеко собрался?

— Погулять с Хризолитом. Можно?

— Гуляйте, только постарайся, чтобы в этот раз обошлось без членовредительства. И вот ещё что. Я еду в Пустовойск на всю ночь. Элис Робертовна объявила срочный совет. Если вернётся Анчутка, пусть летит прямиком в дом Артамоновых.

— Так, может, нам не уходить, здесь его дождаться? — У Дилана по спине пробежал холодок неприятного предчувствия. Неблагой совет не собирают по пустякам, да ещё так внезапно.

— Не стоит, развлекайтесь, — Мидир покровительственно похлопал его по плечу. — Если вдруг понадобитесь, Куделька вас разыщет.

Он погладил вставшего на задние лапы спаниеля и сбежал по ступенькам. Возле крыльца, нетерпеливо переступая тонкими ногами, ждал оседланный конь, белый с красными ушами.

Куделька, понурившись, побрёл обратно в комнаты. Дилан сочувственно посмотрел ему вслед. Жизнь юного тилвит тэг была непростой, но он ни за что не поменялся бы местами с фамильяром, у которого вообще нет своей жизни.

***

Белый конь с золотой гривой летел сквозь светлые сумерки, едва касаясь копытами верхушек трав. Пахло чубушником, ирисами и шалфеем, ленты тумана колыхались над заводями. Прекрасный вечер для прогулки, и ночь обещает быть не менее прекрасной. Вот только беспокойные мысли мешали наслаждаться красотами природы. Мидир потёр ноющий висок. Как это всё не вовремя — и приглашение Полоза, и ревизор, и внезапный совет... Да и гадание опять не задалось!

Мидиру не давала покоя пропавшая флотилия сидов. Элис может верить в их гибель, но он-то знает, что Дагда давным-давно сговорился с Лиром, богом моря. Никакому шторму утопить корабли сидов не по силам, а вот раскидать в разные стороны — дело другое. Мидир надеялся, что остатки его народа рассеялись по островам фоморов. Последние пятьсот лет старые враги охотно принимали к себе Туата де Дананн, и тому была весомая причина. Скрывать волшебные острова от людей становилось всё труднее, а сиды славились своими чарами невидимости.