— Рубль двадцать за доску. Всю партию возьмём. И на будущее договориться можем — будем к вам в Уваровку наведываться, по рублю за доску прямо там выкупать.

Я заметил, как у Игоря Савельича и его товарищей вытянулись лица. Они явно не ожидали такого поворота.

— Вы бы шли своей дорогой, — недовольно буркнул Игорь. — Мы тут уже сговариваемся, без вас.

— А я не вижу, чтоб руки пожали, — возразил высокий. — Стало быть, сделки ещё нет. А мы цену лучше предлагаем.

И тут начался настоящий торг. Игорь Савелич, видя, что может упустить выгодную сделку, повысил цену до рубля пяти копеек. Новые покупатели тут же набавили до рубля двадцати пяти. Наши скупщики напирали на давние связи:

— Мы ж с вами больше месяца торгуем! И всегда честно платили, и в обиду не давали. А эти — кто их знает? Сегодня купят, а завтра и след простыл!

Новые же соблазняли ценой:

— Подумайте сами, уважаемый, это ж двадцать копеек с доски разница! При вашем объёме — чистая прибыль. Да и на будущее условия лучше предлагаем.

Я чувствовал себя как между двух огней. С одной стороны, новая цена была заманчивой, с другой — не хотелось портить отношения с проверенными партнёрами. В конце концов, решил прислушаться к совету Фомы, который тихонько шепнул мне:

— С дьяволом знакомым лучше дело иметь, чем с ангелом незнакомым.

— Уважаемые, — обратился я к новым покупателям, — ценю ваш интерес к нашему товару. Но с Игорем Савельичем у нас давние отношения, и я не считаю правильным разрывать их ради сиюминутной выгоды.

Высокий разочарованно поджал губы, а его товарищ только понимающе кивнул:

— Дело хозяйское. Если передумаете — мы на площади до завтра.

Когда они отошли, я повернулся к Игорю:

— Однако и вы должны понять, Игорь Савелич, что рубль за доску — это маловато. Предлагаю такие условия: здесь, в Туле, берёте по рублю пятнадцати копеек, а когда к нам в Уваровку приезжаете — по девяносто пять. Идёт?

Купец задумался, пошептался с товарищами, потом кивнул:

— По рукам, Егор Андреич. Вижу, человек вы справедливый, с вами можно дело иметь.

Мы уже готовились скрепить сделку рукопожатием, когда вдруг со стороны соседних рядов раздался истошный визг, крики, и прямо на нас вылетела здоровенная свинья. Она мчалась, низко опустив голову, сшибая всё на своём пути. За ней с верещанием неслась какая-то баба с хворостиной.

— Держи её! Держи, окаянную! — кричала она. — Всю ярмарку разнесёт!

Свинья, видя перед собой препятствие в виде наших телег, попыталась протиснуться между ними. Доски заходили ходуном, одна телега опасно накренилась. Захар едва успел подхватить её, уперевшись плечом.

— Митяй! Никифор! Хватай её! — скомандовал я, сам пытаясь преградить свинье путь.

Началась настоящая кутерьма. Митяй попытался схватить животное за задние ноги, но получил крепкий удар копытом и с воплем отскочил. Никифор же зашёл сбоку и набросил на свинью свой кафтан, ослепив её. Животное закрутилось на месте, визжа так, что закладывало уши.

— Да хватайте же её, черти! — надрывалась хозяйка. — Уйдёт ведь!

Наконец общими усилиями — нашими и подоспевших зевак — свинью удалось скрутить. Хозяйка, причитая и ругаясь одновременно, накинула на неё верёвку и поволокла прочь, не переставая отчитывать животное так, словно оно могло понять человеческую речь.

Мы с купцами переглянулись и вдруг расхохотались.

— Ну и дела! — утирал слёзы Игорь Савелич. — Я уж думал, все доски по земле раскатятся!

— Не иначе как знак свыше, — смеялся я. — Чтоб сделку поскорее заключали.

— Пожалуй, так и есть, — согласился купец, и мы наконец пожали друг другу руки, скрепляя договор.

После окончания торга, пока мужики пересчитывали доски и перегружали их на телеги купцов, мы с Машкой решили ещё пройтись по ярмарке. Деньги, полученные за товар, приятно оттягивали карман, и я решил побаловать и себя, и Машку какими-нибудь гостинцами.

— Ну что, пройдёмся по рядам? — спросил я, обнимая её. — Посмотрим, что тут продают интересного.

— Ой, Егорушка, давай! — Машка просияла, словно ей уже вручили все ярмарочные товары разом. — Мне столько всего хочется увидеть!

Мы двинулись вдоль торговых рядов, разглядывая выставленные товары. Чего тут только не было! Глаза разбегались от разнообразия. Особенно Машку привлекали украшения и наряды. Она то и дело останавливалась у лавок, где торговали платками, лентами, бусами и прочими женскими радостями.

— Егорушка, глянь! — она потянула меня за рукав, указывая на развешанные на деревянной перекладине платки. — Какая красота!

Платки и впрямь были хороши — яркие, с затейливыми цветочными узорами, обрамлённые искусной вышивкой по краям. Машка осторожно коснулась одного — алого, с крупными розами и замысловатыми завитками по краям.